Китайский путь “реформ и открытости” Дэн Сяопина в 1979 году тоже начинался с деревни. Начало предусматривало самодостаточность, “опору на собственные силы”. Ни государство, ни частные инвесторы ничего по началу никуда не вкладывали. Лишь идея и практика Kommvh c “железной чашкой риса” для всех, введённые Мао Цзэдуном, были заменены в деревне на идею и практику “семейного подряда” с результатами только для своих. Бережно, с сохранением всех возможных привилегий, заменили и руководящие кадры “революционеров старшего поколения” в партии и армии на подошедшее по возрасту активное и желавшее перемен поколение участников уже не героического “Великого похода”, но бесславного “Большого скачка”. “Раскрепостили сознание” людей, перейдя от безграничного ореола коммунистических символов к конкретному образу накопления в видимой перспективе. Отдали команду “железным винтикам” накапливать, и “процесс пошел”.
Реформы начинались с того, что в деревне китайская крестьянская семья (живущие вместе поколения кровных родственников) на основе коллективного (малый клан), реже индивидуального, подряда получала в хозяйственное использование сроком на 50 лет землю, и очень часто в виде горы (80% территории Китая горы). Если на горе есть хоть какая то почва, то её можно уступами террасировать, сооружать горизонтальные площадки полей и выращивать зерновые. По законам геологии на вершине горы часто бывают источники питьевой воды необходимые для людей и домашнего скота (монастыри в горах везде устроены при таких источниках). Полив полей -естественными осадками, которых хватает. Если почвы мало, одни камни, то террасы засаживаются плодовыми деревьями. Если с почвой совсем плохо, то террасы не делаются, а склон засаживается лесом. Поскольку деревья вырастают до возможности их распиловки в доски примерно за 20 лет, то пятидесятилетний срок подряда открывал крестьянам перспективу даже в самом худшем горном варианте двум поколениям семьи, получившей землю в подряд, достичь хоть каких-то, но гарантированных результатов от хозяйственной разработки горы. Все китайцы ещё при Мао Цзэдуне на политзанятиях в ходе “культурной революции” учили наизусть его работу “Юй-гун передвинул горы” с идеей не бояться трудностей и возможности достижения результата кропотливым трудом нескольких поколений семьи. При Дэн Сяопине были созданы условия семейного (именно в нескольких поколениях кровных родственников) хозяйства. Дело реформ в сельском хозяйстве пошло, так как у массы крестьян появился интерес работать интенсивнее с видами на будущее.
Сначала только интенсивный и рачительный личный, ручной труд семисот миллионов китайских крестьян, получивших перспективу улучшения своей жизни и жизни своих детей, без оборотных денег, без механизмов, без химических удобрений, без помощи науки, примерно к концу 80 х годов позволил накормить деревне себя и город. В деревне появились какие-то накопления для потребления современных городских промышленных товаров.
В результате реформ коммуны распустили, но земля в Китае осталась государственной и лишь была отдана в семейный подряд на 50, а под некоторые цели, максимум, на 70 лет. Где местные условия сурового климата, бедных почв и низкой плотности населения требовали широких коллективных усилий для товарного производства, там были сохранены большие производственные бригады. А в холодных, малолюдных и малопродуктивных степях Внутренней Монголии и Синьцзяна сохранили крупные госхозы с машинной обработкой полей.
В 1997 году я участвовал в переговорах российского завода “Ростсельмаш” с китайцами на предмет продажи в Китай зерновых комбайнов. Российские комбайны рассчитаны на обширные поля и имеют ширину жатки 8,5 и даже 11 метров. Развернуться с такой жаткой в Китае почти негде. Так вот, покупали их китайцы, и то очень мало, только для степей Внутренней Монголии и Синьцзяна. На зажатых горами полях северного и центрального Китая в конце 90х годов стали использовать маленькие зерновые комбайны собственного китайского производства с шириной жатки 2—3 метра. Такие комбайны я видел регулярно, дважды в год на шоссе Пекин — Бэйдайхэ, когда их перегоняли своим ходом во время уборки урожая из одной производственной бригады в другую. Использовали комбайны группами, по несколько машин, на принципе передачи техники полеводческим хозяйствам во временную аренду. В относительно равнинном и самом урожайном восточном и южном Китае в рисовых чеках используется только малая механизация и интенсивный ручной труд. Этот пример показывает, что чем суровее климат, тем меньше урожайность, меньше численность населения, больше обобществления средств производства и больше техники на полях, а где климат самый мягкий, там самая высокая урожайность, больше всего населения, там нет госхозов, меньше используется техника. Источник стартового, для курса реформ, накопления капитала народного хозяйства страны уникален. Он кроется, по сути, в добровольной (мобилизованной интересами семьи) интенсификации труда громадного сельского населения, а также в климате, дающем три урожая в год. В этом, видимо, и состоит социализм с китайской спецификой в производстве зерна. А достаток зерна — важнейший фактор стабильности для общества с уже почти полутора миллиардами едоков и культом еды.
Если пища это один из природных факторов взаимосвязанный с психофизиологическими особенностями нации, то любопытны следующие наблюдения. На Западе пища во французской кухне поднялась до изысканности удовольствия, а в американской быстрой еде опустилась до примитивного обжорства, даже уровень американского ресторана перешел на быструю еду. У созерцательных русских еда простая и неспешная. У китайцев же еда медленная и изощренная на всех уровнях социальной лестницы. Даже самый бедный крестьянин где-нибудь в провинции Шаньдун будет за чашкой риса без ничего долго обсасывать личинки цикад и разгрызать хитин скорпионов, выбирая совершенно неведомые европейской кухне пресно-сладкие и горько-кислые нюансы вкусовых ощущений. И именно возможность нарастить в повседневном рационе чашку риса без ничего (по-китайски “основная еда”) так называемыми “вспомогательными” продуктами (мясо, рыба, масло, сахар и пр.) и дала реформа большинству китайцев.
Я помню разговор с молодым китайским крестьянином летом 1978 года. Тогда, отнюдь не в горах, а на равнине с поливным земледелием под Пекином, где снимают два урожая, и выращивается даже такая теплолюбивая культура, как хлопок, денежные доходы в столичной пригородной сельскохозяйственной коммуне составляли 8 фэней на трудодень или меньше чем два с половиной юаня в месяц. Помидоры в то время в Пекине стоили 5 фэней за цзинь (полкило), носки стоили около юаня, а комплект простой зимней одежды — около сорока юаней. Рентабельность продуктивного сельского хозяйства держалась близкой к нулю. Бедность в китайской деревне была ошеломляющей для европейца.
За годы реформ деревня в пригородах городов, где сбыт рядом, и на равнине, где тепло, вдоволь воды и много рабочих рук, интенсивным трудом разбогатела, приоделась, отстроилась новыми домами с городской мебелью и спутниковым телевидением. Особенно заметно поднялась деревня в равнинных восточных и южных районах, где по условиям климата снимают до трёх урожаев, а водный транспорт по многочисленным рекам и приморский каботаж своей дешевизной обеспечивают выигрыш над накладными расходами в любых сухопутных и, тем более, горных перевозках. Однако и через 20 лет после начала реформ, в 1998 году, всего в 300 км от Пекина, я своими глазами видел горные деревушки между Тайюанем и Шицзячжуаном, где крайняя бедность никак не изменилась к лучшему за годы реформ по причине отсутствия в тех горах пригодной для обработки почвы.
В декабре 1978 года третий пленумом ЦК КПК одиннадцатого созыва принял курса “четырёх модернизаций”: модернизации сельского хозяйства, промышленности, обороны и науки. Но только после того, как был сделан задел накопления в сельском хозяйстве, получили настоящее развитие остальные направления этого курса. Когда же через 10 лет успехи модернизации были налицо, качественные характеристики четырёх модернизаций были дополнены количественными и был назначен срок исполнения великого замысла Дэн Сяопина, а именно: учетверение валового национального продукта за сорок лет.
Реформы в городе начинались в 1984 году с общественного питания и сферы услуг, не требовавших особых инвестиций (в массе — тот же семейный подряд, что и в деревне). Серьёзное же промышленное производство требовало серьёзного стартового капитала, а современное производство — современных технологий.
Смею заметить, что, приступая к модернизации промышленности, науки и обороны, китайское руководство опять было самодостаточным, ибо сделало упор не на чужие абстрактные мозги иностранцев, а на советы своих, мыслящих по-китайски конкретно, этнических китайцев, проживающих за границей.
Сначала на самом высоком уровне китайское руководство посоветовалось с успешной китайской эмиграцией из азиатских и западных стран капитала. Советовалось же оно на предмет того, какие направления развития они, этнические китайцы, живущие за рубежом, по имеющемуся у них достоверному опыту, считают перспективными, а какие — тупиковыми. Визиты именитых в мировой науке и зарубежном бизнесе этнических китайцев в Пекин в 80 ые годы шли один за другим. Параллельно, десятки тысяч китайских студентов с материка за государственный счёт были отправлены на учёбу в страны Запада.
Примечательно, что эмиграция из Китая никогда не считалась в китайском обществе изменой Родине. И подавляющее большинство китайцев на чужбине сохраняет чувство сыновнего долга перед Родиной и обязанности помогать своему срединному государству вне зависимости от личных политических и идеологических симпатий и чувств, к действующей на материке бюрократии.
Серьёзные инвестиции в серьёзные проекты модернизации промышленности первыми сделали соотечественники с Гонконга и Макао, Тайваня, а также этнические китайцы не граждане КНР из Сингапура, стран Юго-Восточной Азии и Запада. Вслед за китайскими эмигрантами за прибылью от дешевизны рабочей силы, низких требований по экологии, близости сырья и умеренности затрат на строительство в Китай потянулся основной, не эмигрантский иностранный капитал. Однако редко кто из иностранцев внутри Китая сам способен один на один успешно работать в бизнесе против китайцев и все серьёзные иностранные представительства в Китае имеют в своём штате своих граждан китайского происхождения. Этап вложения капитала в Китай проходит на ура. Трудности у иностранцев возникают на этапе попыток самостоятельно и в лоб реализовать западные схемы возврата капитала и вывоза прибыли (если, конечно, перед походом в Китай у иностранцев изначально не была предусмотрена добротная предпринимательская авантюра). Этим я хочу сказать, что модернизацию промышленности китайцы сделали за иностранные деньги, но, по большей части, мозгами и руками этнических китайцев, что уникально.
Говоря о реформах в городе, следует упомянуть и специфику китайского криминала. Традиционно китайцы решают теневые вопросы между собой, не втягивая в разборки иностранцев. Причиной тому, возможно, является непоколебимая уверенность в духовной ущербности и умственной неполноценности белых и, тем более, черных. В неспособности иностранцев воспринимать китайские ориентиры ритуала, обычаев, векторов воли. Шантаж иностранца в обычных китайских формах умолчания и образного намёка не достигает цели. Иностранец, как бы он хорошо ни знал язык, всё одно в китайских “церемониях” бестолков. Его, конечно, можно грубо ограбить, но это считается недостойным организованной преступности и остаётся на совести активистов криминала, действующих индивидуально. За семь лет моей практики предпринимательства в Китае и в крупных торговых сделках и в среднем бизнесе (а я, помимо прочего, руководил гостиницей и рестораном на курорте, где априорно есть теневая выручка) у меня не было ни одного личного и прямого столкновения с китайским криминалом. Не смешивается китайский криминал и с иностранным криминалом. Никакого сращивания или даже согласования действий “русской мафии” с китайскими триадами в Китае я не видел. Попытки русских “братков” собирать долю с мощного потока соотечественников едущих в Китай туристами за мелкооптовыми закупками и проводить разборки на китайской территории не имели серьёзной (прежде всего предоставлением оружия на месте) поддержки от местного криминала и были быстро пресечены китайской полицией. Такова китайская специфика в части личной безопасности иностранцев, как одного из факторов благоприятствующих притоку в Китай иностранных денег.
Мощной обеспечивающей успех реформ силой выступает преданная государству и народу, дисциплинированная и ответственная в вопросах службы, разумная и жесткая в достижении цели китайская система государственной безопасности. Наверное, не сильно ошибусь, если скажу, что при каждом активно действующем в китайском бизнесе представительстве иностранной фирмы, банка или совместной компании в качестве переводчика или иного местного сотрудника, владеющего иностранным языком, работает секретный сотрудник китайских органов безопасности. В руководстве многих китайских внешнеторговых компаний состоят кадровые офицеры спецслужб. Три раза в моей практике, при заключении особо крупных и важных сделок, некоторые такие руководители раскрывались и даже показывали мне в доверительном плане свои вторые визитные карточки с указанием званий и принадлежности к экономическим подразделениям в органах или армейских структурах. При мне не раз случались курьёзы, незаметные для плохо владеющих китайским языком иностранцев, когда впервые пришедшие на переговоры представители какой-нибудь китайской фирмы, по каким-то мелким деталям разговора оказывались знакомыми с китайскими сотрудниками совсем вроде бы незнакомого им представительства иностранной компании. Да и меня самого неотступно пасли и в конце концов убрали из Китая китайские спецслужбы. И не экономически через убытки или разорение совместного предприятия, не юридически по суду, предъявив какое-нибудь обвинение, но волевым актом, государственным насилием, без комментариев. Через тотальный контроль спецслужбами внешнеторговой и внешнеэкономической деятельности изнутри, с обратной, а не показной стороны процессов и событий, вещи и интересы лучше видятся так, как они есть, в аспекте партнёр — противник, а не так, как они благостно представляются вовне контрагентами. Тайно, не всегда легитимно, но часто очень эффективно осуществляется разведка, широкий сбор и обобщение конъюнктурной информации, влияние на цены, противодействие монополизму или демпингу, мобилизация усилий на нужном товаре, авангардные действия на рынке и в конечном итоге единое государственное регулирование формально свободного бизнеса.
В середине 80 х годов мне довелось переводить на русский язык программный доклад тогдашнего китайского премьера Чжао Цзыяна по поводу принятой стратегии развития науки и техники. В докладе, на фоне оценок состояния и перспектив перехода человечества в стадию информационного общества, перед Китаем ставилась задача быстрой компьютеризации жизни, употреблялись выражения “не упустить шанс”, “успеть вскочить в последний вагон уходящего поезда”. Главное препятствие широкому и повсеместному внедрению в китайском обществе персональных компьютеров тогда была проблема ввода информации в иероглифическом виде. Иероглифы плохо сочетались с возможностями аналоговой техники. При Мао проблему пытались решить упрощением начертаний иероглифов и внедрением фонетической транскрипции. Но в результате лишь усложнили дело, добавив к полным иероглифам ещё и упрощенные. Когда же при Дэн Сяопине было решено переходить на компьютеры, научные силы занимавшиеся при Мао реформой письменности, были развёрнуты на проблему ввода информации в компьютер в иероглифическом виде. Быстро была придумана система ввода иероглифов в компьютер по пяти чертам (на клавиатуре нажимается, максимум пять клавиш), и оказалось, что одинаковая информация в иероглифах вводится и обрабатывается компьютером быстрее, чем в буквенном виде. В постиндустриальном обществе китайцы со своими иероглифами, нежданно-негаданно, получили фору.
Вопросы собственно компьютерной техники были решены развёртыванием в КНР соответствующих производств. Прорыв в деле обработки и обмена информацией стимулировал прогресс в других сферах. Была сформулирована и осуществлена китайская космическая стратегия, назначены приоритеты генной инженерии, физики высоких энергий и многое другое. Однако китайская специфика в модернизации науки — это именно машинная обработка информации в иероглифическом виде. Свой путь в информатике и информационная китайская стена с Западом были сохранены. На перспективном канале идейного влияния Запада, рассосредоточения воли и разрушения моральных приоритетов китайцев был предусмотрен и поставлен иероглифический фильтр. При уже широком использовании персональных компьютеров во многих сферах китайской жизни, пользователей глобальной сети Интернет в 1999 году в КНР было только 10 миллионов или 0,8% населения. И если внутри страны, а также с иероглифическими пользователями во всём мире препятствий в Интернете со стороны Китая нет, то с англоязычным Западом китайское государство с 2000 года на своих серверах ввело автоматизированный контроль и ограничения.
Свободный же обмен информацией с Россией в Интернете очень часто наталкивается на разные неожиданные затруднения из-за программной несовместимости иероглифики и кириллицы. Некоторая самоизоляция Китая в Интернете, на мой взгляд, есть специфика интуитивной защиты природной китайской самости мировой паутины технотронного века.
В начале 90 х годов, когда Китай уже мог опереться на достигнутые результаты модернизации сельского хозяйства и промышленности, когда собственная наука уже могла сказать своё слово, по крайней мере, в копировании по образцам иностранной техники и технологий, началась модернизация обороны. И если модернизация промышленности шла за счёт Запада, то модернизацию обороны для Китая во многом сделала Россия и не за деньги, а на 75% в обмен на китайский ширпотреб, пищевые продукты и кое-какое сырье, то есть почти за даром. Начало модернизации китайской обороны было положено при Горбачёве, сразу после нормализации советско-китайских отношений в мае 1989 года. Первым крупным шагом была продажа в Китай за бартер маршевого двигателя для большой транспортной ракеты. Потом, уже при Ельцине, было подписано широкомасштабное долгосрочное соглашение, охватывающее вооружение и боевую технику всех видов вооруженных сил и родов войск. Кое-что в скромных количествах китайцы покупали в виде готовой техники, но главный выигрыш китайцев был в передаче им технологий производства. Назову общеизвестное: истребитель-перехватчик СУ-27; противовоздушный ракетный комплекс С-300; автоматизированная система обнаружения, сопровождения воздушных целей и наведения ракет С-300 для системы противоракетной обороны района; эскадренные миноносцы и подводные лодки для морской обороны побережья; сухопутные, воздушные и морские высокоточные системы оружия “выстрел-поражение”, авиационные бомбы с лазерным наведением и многое другое. Специально оговорюсь: стратегические наступательные системы баллистических ракет, атомных ракетных подводных лодок, ядерных зарядов развивались китайцами в основном с опорой на собственные силы.
Внешнеполитическим приоритетом социализма с китайской спецификой было назначено укрепление величия и достоинства страны и её граждан через объединение нации: возвращение в юрисдикцию КНР Гонконга, Макао и Тайваня по схеме “одно государство — две системы”. Специфика здесь в том, что интересы государства по-китайски стоят впереди идеологии общества. “Какая разница, какого цвета кошка, черного или белого, лишь бы мышей ловила”, — знаменитая идеологическая формула Дэн Сяопина.
Реванш после унижения Китая Западом в 19 веке и первой половине 20 века стал возможным. После дипломатической победы вовне над англичанами и сопровождавшегося на материке ликованием возвращения Гонконга в 1997 году (и португальского Макао в 1999 г) для бюрократии в Пекине вопросом “лица” стала внутренняя китайская проблема Тайваня, в военном плане, опирающегося на США. При власти на Тайване гоминьдана ситуация была патовая. Перспектива “мирного воссоединения свободного демократического и процветающего Китая” появилась в 2000 году, с избранием Президентом Чэнь Шуйбяня, родившегося на острове после раскола. Перемены стали возможными. Вопрос — куда? Ответ понятен: КНР на подъёме и сейчас не отступится, на унижение, по сути от США, не согласится, достоинство сохранит. Что касается самых серьёзных и последних предупреждений Пекина про применение военной силы для быстрого объединения нации, то это по-китайски. Внешняя демонстрация. Пекину, думаю, достаточно одного только символа своего единоначалия в международных организациях, всё остальное не суть. Компромисс суверенитета между двумя правительствами де-факто установлен ещё с 1987 года, язык и культура едины, а экономики давно дополняют друг друга (торговый оборот — 23,9 млрд. ам. дол. в год, прямых зарегистрированных и опосредствованных инвестиции в материк — более 40 млрд. в деловых связях с материком завязаны более 40 тыс. тайваньских предприятий). (7) Проведение же морской десантной операции на Тайвань слишком сложная и не гарантированная оглушительным успехом вещь. Чтобы сложилась решимость такую операцию проводить, а провести её КНР гипотетически может, требуемые для высадки десанта силы флота, ракетных войск и авиации есть, а необходимое господство в воздухе можно обеспечить с аэродромов на материке, нужны сильные основания, зримые обиды за унижение. Обид пока нет. Однако противоречие наконец-то обострилось, значит появился и шанс на его разрешение.
Идеологический приоритет — государственные интересы
Идеология в Китае всегда была инструментом власти и обоснованием нетерпимости и решительных репрессий к мятежникам, но она никогда не составляла философскую умозрительную “пропасть противоречий”. Главным приоритетом китайской бюрократии всегда были государственные интересы, а в обществе — культ еды. Я в 1983 году ездил в провинцию Шаньси и посещал там чудо архитектуры “висячий храм”, прикрытый нависающей горой с отрицательным уклоном. Так вот, тамошний монах разъяснил мне, почему в этом храме, сохранившемся с 9 века, буддизм, конфуцианство и даосизм со всеми предметами их культов были под одной крышей. Оказывается, ещё в династию Северная Вэй один из императоров указал, что подданные могут верить во что угодно, лишь бы в Поднебесной была гармония, всё было спокойно, и люди не отвлекались бы на религиозные распри.
В наше время Сталин за глаза называл Мао Цзэдуна редиской (снаружи — красный интернационалист, а внутри — белый националист), затем китайцы обзывали СССР, “гегемонизмом”, а СССР обвинял Китай в “ревизионизме”. Красный Китай при Мао демонстрировал Советам вооруженную силу на Даманском, а при Дэне лупил красный же Вьетнам, и опять проводил урок устрашения, нанося “контрудар в целях самообороны”. Всю эту перебранку, которую затевал Красный Китай со своими красными же соседями, американцы язвительно называли “пролетарским интернационализмом в действии”. Фактически всё это лишь иллюстрирует вечный и махровый национализм китайцев. Китайская политика “открытости и реформ” Дэн Сяопина — это тот же национализм в форме затягивания к себе иностранных денег и иностранных технологий (ни то, ни другое никакой благородной идеологией и моралью не пахнут).
Китай не был и не будет искренним, ради идеи, другом ни Запада с его либерализмом, демократией законом, ни России с её тоталитаризмом, аристократией и идеалами. Китай — родина безыдейной бюрократии, если и будет что-то делать для других, то только за взятку. Китайский тигр будет сидеть в центре на горе, смотреть, как по окраинам в долине идёт схватка, как соблазну и энергии Запада противостоит страх и воля России. Будет порыкивать для обозначения собственной значимости и своей потенциальной силы, но, не вмешиваясь и не помогая, будет только ждать, когда побеждающая сторона даст взятку за сохранение нейтралитета, а проигрывающая даст взятку с расчётом на благосклонность.
Примерно так обстояло дело во время второй мировой войны перед разгромом Японии, когда Америка накачивала китайское правительство Чан Кайши как союзника по антигитлеровской коалиции, а Советская Россия накачивала красную китайскую оппозицию как своего идейного союзника. Примерно так, наверное, мог рассуждать и первый император новой династии Мао, который после длительного периода национального унижения китайцев в 19 веке от Запада и России, а также 30 лет либеральной смуты Китайской республики, возродил-таки в Китае дух дракона. За счёт искренних взяток от находившейся тогда на подъёме Советской России теснившей Запад расширением социалистического лагеря с опорой на мировую коммунистическую идею, Мао вернул дракону достоинство и ракетно-ядерный рык. Примерно так делал и продолжатель династии император Дэн, который накормил и приодел страну.
Измотанную в холодной войне с Западом Россию, за лозунг “стратегического партнёрства, направленного в 21 век” он вынудил, в пику атлантистам, на взятку оружием и военными технологиями для модернизации своей обороны. А атлантистского тигра, напялив для блезиру в ходе визита в США в январе 1979 года американскую ковбойскую шляпу, а через две недели ударив по Вьетнаму, Дэн вынудил дать взятку инвестициями на модернизацию промышленности, сельского хозяйства и науки. В этом состоит смысл и открытости середины и социализма с серединной спецификой в деле реформ и технической модернизации.
Открытость — это полузакрытость
Специфика китайской “открытости” лучше всего видна на примере финансовой политики реформ. Китайская открытость на деле — это дверь ведущая только вовнутрь, а не в обе стороны. По сути — это закрытость китайского рынка от западного “рынка без границ”, а именно: Приветствуется конвертирование доллара в юань, конвертировать юань в доллар куда сложнее. Полной конвертируемости юаня нет, государством обеспечивается лишь обратимость юаня по текущим счетам.
Приветствуется неограниченный ввоз валюты в Китай, а вывоз валюты за границу частными физическими и юридическими лицами затруднён многоступенчатой процедурой разрешений и строго контролируется банками и таможней.
Во внешней торговле поддерживается полный контроль за коммерческой и банковской тайной. Контроль осуществляется через структуру квотирования и лицензирования министерством внешнеэкономических связей и управлением валютного регулирования. Разрешается только плановый импорт и только его оплата валютой.
Бегство инвестированного в Китай капитала исключено. Иностранный инвестор, вложивший в производство деньги, машины, оборудование, технологии, возврат капитала и прибыль может иметь только в виде произведённого товара. Причём по закону о предприятиях с участием иностранного капитала 70% товаров должны обязательно вывозиться из Китая и только 30% можно продать за юани на внутреннем китайском рынке. Таким образом, за рубеж отправляется в основном овеществлённый труд китайских рабочих, а факторы производства, производственный капитал, возмещение его убыли от амортизации и накопление остаются в Китае. Прелести китайского валютного регулирования для китайцев я узнал, когда мне нужно было срочно оплатить международный фрахт судна по договору морской перевозки российского груза, следовавшего через Китай транзитом во Вьетнам. Достаточно было один раз пройти долгую процедуру согласования и оформления законного валютного платежа за рубеж со счета моего совместного предприятия (китайского юридического лица) для того, чтобы впредь перенести все валютные расчёты в Гонконг, а на банковские счета в Китай заводить, ровно столько валюты, сколько нужно для ближайших платежей внутри Китая. Глядя на вывески магазинов и торговые марки международных компаний, написанные по-английски, может показаться, что в Китае много импортных иностранных товаров, функционируют многочисленные иностранные предприятия и банки. По жизни же в Китае подавляющее большинство товара сделано на месте китайцами на китайских предприятиях с участием иностранного капитала или без оного, беззастенчивым копированием иностранных моделей и зачастую пиратским использованием иностранных торговых марок. А иностранные банки имеют в Китае только свои представительства для ускорения и отслеживания операций по платежам международной торговли и внешнеэкономических связей. Все же расчёты и платежи в Китае проводятся только в китайских юанях (народных деньгах, в отличие от тех конвертируемых китайских юаней, которые ходят на Тайване). Юридических и физических лиц в КНР обслуживают только китайские банки. Социализм с китайской спецификой осуществляет не только полное валютное регулирование в стране, но и через это регулирование обеспечивает полную гарантию вкладов населения и за 20 лет реформ пока народ ни разу не обманул. Граждане КНР имеют полное право свободно получать доллары из-за границы (или доставать их, где получится), хранить валюту на личных банковских счетах, а при надобности, отдавать её на совсем государству, обменивая на народные юани. А вот свободно менять юани на доллары китайское государство не разрешает и, тем самым, многие годы оберегает свою экономику и жизненный уровень граждан от инфляции.
Таким путём социализм с китайской спецификой не позволяет США сливать свою американскую инфляцию в Китай в форме виртуальной стоимости портретов на зелёных бумажках, но собирает эти зелёные бумажки у граждан и компаний и возвращает их обратно за границу в форме платежей за реальные импортируемые товары. Подрабатывающие в Китае иностранцы (кроме сотрудников иностранных представительств, денежное содержание которых в валюте поступает из-за рубежа), как и китайцы, получают вознаграждение в юанях. Тащить заработанные народные юани на Родину не имеет смысла, и они должны либо легально потратить их в Китае, и вывозить товары, либо менять юани на “черном” рынке на доллары, рискуя получить “куклу”, официальных пунктов свободного обмена валюты нет.
Результат китайской открытости только вовнутрь Китая выражается в накоплении государством валютных резервов, экономической независимости страны, возможности регулировать внутренние цены и сдерживать инфляцию (что трудно, так как с реформами идёт неизбежный рост городского населения, стоимость жизни которого в городах приходится дотировать).
Вот такую китайскую специфику в финансах можно с пользой применить и в России (за годы реформ к 1999 году валютные запасы КНР составляли почти 150 млрд ам. долларов, а у России примерно эта же сумма набралась в государственный долг). В ней нет ничего уникально китайского, нужно лишь российскую дверь в мировой рынок, открытую в обе стороны, свободно открывать только вовнутрь.
Николай, как же .Россия может повторить китайский путь, если в Китае - 3 урожая в год (не везде, правда)? И стоимость рабочей силы просто ничтожна по сравнению с Россией? Возможность производства товара для экспорта в России - полностью отсутствует? Не понятен момент.
Ответ: Правильно, для России этот путь не годится. Эта статья не моя, поэтому название я сохранил оригинальное, хоть оно и не удачное. На мой взгляд статья добавляет понимания про Китай, и этим она ценна. Чужой опыт, даже если он нам не подходит - очень важен. Он добавляет понимания. Например такой момент - обязательный экспорт 70% продукции совместных предприятий. На первый взгляд непонятно - зачем? Ведь вспомните при Горбачеве - открывали совместные предприятия для производства товаров народного потребления на внутреннем рынке. Капитализм так сказать для потребителя. В результате все кончилось пшиком. Китай же действует умнее. Для того чтобы продавать продукцию на экспорт - привнесенные иностранцами технологии действительно должна быть передовыми. Т.е. Китай получил технологии и получил приток валюты. Мы же ничего не получили, кроме оттока нефтедолларов.
Теперь скажите, почему китайская сталь в полтора раза дороже российской? Должно быть наоборот! PS Николай, я не для прикола говорю, этот вопрос меня действительно интересует! И интересует ваше мнение по этому поводу.
Ответ: Может быть много причин: 1. Качество сырья - может в китайской руде меньше железа? 2. Налоги - непонятно где налоги на сталь больше. 3. Амортизация основных средств. У нас комбинаты достались собственникам бесплатно, а китайцы построили за деньги - это две "очень большие разницы".
"по закону о предприятиях с участием иностранного капитала 70% товаров должны обязательно вывозиться из Китая и только 30% можно продать за юани на внутреннем китайском рынке."
Не могу аргументированно спорить, но подозреваю, что в этой фразе акценты расставлены не верно. Даже сейчас Китайский рынок в целом (не по отдельным товарам) остается намного меньше, скажем, американского. А когда они только впускали к себе иностр. капитал, дешевая раб сила была всем, что Китай мог предложить. ПЛАТЕЖЕСПОСОБНОГО спроса на произведенную продукцию в Китае не было. Поэтому, очень может быть, что эта норма в китайском законе ограничивает долю экспорта не снизу ("не менее 70%"), а сверху ("не более 70%") - чтобы не платить за свою же продукцию долларами, да еще по мировым ценам - так бы Китай никогда не поднялся. -------
А откуда взято, что в полтора раза? Из указанной статьи этого не видно. Собственно, эта статья не дает никакого материала для сравнения: о российской стали приведена СЕБЕСТОИМОСТЬ у «Северстали» (какой продукции?), о китайской - некая средняя ЦЕНА (какой продукции, на каком рынке?); говорится, что "с учетом транспортных затрат она <продукция "Северстали"> будет на $60-70 дешевле китайской", но не сказано о транспортировке куда идет речь. И о какой продукции идет речь? Ведь есть много марок стали и много видов проката. С разными ценами. Так что, если вопрос "действительно интересует", надо искать НАМНОГО более точную информацию. --- Поскольку Китай является нетто-импортером стали, налоговые льготы, о которых идет речь в статье, скорее всего, коснутся какого-то узкого сектора рынка; какого? --- Если разница в цене имеется, то она отражает СПРОС. На Западе российские бизнесы часто рассматриваются как рискованные партнеры из-за бюрократии, коррупции, необязательности. Такой образ (независимо от того верен ли он в каждом конкретном случае) сложился, существует и влияет на желание иметь дело, а значит, на цены. --- Впрочем, в цитированной статье указана и вполне "экономическая" причина высокой цены на китайскую сталь - дороговизна сырья. Китай импортирует почти половину потребляемой железной руды http://ru.reuters.com/article....sp=true .
Ответ: "Поэтому, очень может быть, что эта норма в китайском законе ограничивает долю экспорта не снизу ("не менее 70%"), а сверху ("не более 70%") - чтобы не платить за свою же продукцию долларами, да еще по мировым ценам - так бы Китай никогда не поднялся." - нет, ограничивает именно снизу. Это принципиально важно для понимания. Перспективу имеет не тот кто сейчас потребляет много товаров, а тот, кто сейчас учится производить конкурентные товары. Тогда у него в будущем с потреблением проблем не будет. В отличите от. Закон КНР "О предприятиях со 100% иностранным капиталом": Статья 3. Создаваемые предприятия со 100% иностранным капиталом должны способствовать развитию экономики КНР. Такие предприятия должны использовать современную технологию и оборудования или сбывать всю или большую часть своей продукции за пределами КНР. http://ru.theorychina.org/chinato....9.shtml
В любом случае, статья интересна тем, что призывает (прям вопль в пустыне...) к формированию приоритетов национальных, государственных интересов как во внутренней, так и внешней политике. Но это не по адресу. Те кто управляет из кремля вероятно исполняют другую программу, прямо противоположную. А так конечно, лучше искать лучшее не в теории , а в состоявшейся практике друзей-врагов и всех остальных, в первую очередь у тех, кто лучше всех переживает мировой кризис.
Граждане КНР имеют полное право свободно получать доллары из-за границы (или доставать их, где получится), хранить валюту на личных банковских счетах, а при надобности, отдавать её на совсем государству, обменивая на народные юани. А вот свободно менять юани на доллары китайское государство не разрешает и, тем самым, многие годы оберегает свою экономику и жизненный уровень граждан от инфляции. На мой взгляд, первопричина такой политики гораздо глубже, цель была не в том, как бы получше защититься от инфляции. Цель была в том, чтобы расставить в экономике правильные приоритеты. На коне (т.е. с валютой) тот, кто сумел наладить экспортное производство, конкурентный на мировом рынке продукт. Такой производитель (условно - Касперский) и импортный мерседес может купить, и на Ривьеру съездить отдохнуть. А если ты на внешний рынок ничего произвести не можешь (условно - Чичваркин), тогда извини - покупай местные машины и отдыхай тоже внутри страны. Соответственно, все завидуют касперским и пытаются тоже замутить экспортное производство. И страна быстро модернизируется. Правда государство должно предварительно запретить экспорт сырья и взять его производство в свои руки. Чтоб не появились потанины, каримовы и фридманы.
