Митрофанов о Лукашенко: И вот наступили президентские выборы, и вместо прозападного Шушкевича президентом Белоруссии должен был стать Кебич, ставленник России... Все дело, по мнению Митрофанова, сломал страстный поцелуй Кебича и Черномырдина, который приехал поддержать коллегу на выборах, они сели в машину на заднее сидение, два грузных мужика, возможно подавших, и впились друг другу в губы... Этот поцелуй сфотографировали, выглядело на фото, по словам Митрофанова, омерзительно.
Очередная ежегодная Ассамблея Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) на этот раз прошла практически незамеченной СМИ. И понятно: не было ни министра иностранных дел (хотя его доклад был представлен и зачитан одним из заместителей), ни секретаря Совета Безопасности (хотя экс-секретарь, участвовавший в прошлогодней ассамблее, присутствовал и даже вел одно из заседаний). Участвовали в заседаниях и выступили с докладами председатели Комитетов по международным делам Государственной Думы и Совета Федерации – фигуры для любого демократического государства, тем более, имеющего серьезные внешнеполитические проблемы – далеко не последние. Но, похоже, в нашей общественной и государственно-политической системе подобное – не основание для какого-либо внимания прессы. Тем не менее, вопросы, поставленные в двухдневной дискуссии, безусловно, заслуживают всяческого внимания.
Прежде всего, обращают на себя внимание две особенности нынешней дискуссии. Первая: наконец-то, существенное внимание было решено уделить не только чисто внешнеполитическим вопросам, но и тому, что есть сердцевина любой внешней политики, ее основа – собственной национальной экономике. Хотя, и это естественно для организации, ориентированной, прежде всего, на внешнеполитические и оборонные вопросы, через призму не собственно внутренних задач развития страны, а роли России в глобальной экономике. Вторая: в первый, наиболее насыщенный и, если можно так выразиться, полноценный день работы ассамблеи рассматривались исключительно вопросы внешней политики; вопросы же экономические (несмотря на то, что руководители государства не устают декларировать, что вся внешняя политика России должна быть подчинена нашим внутренним задачам развития) оказались отнесены лишь на второй день дискуссии. В результате в первый день, на мой взгляд, все получилось красиво, складно, местами даже бурно и интересно, но… недостаточно содержательно. И понятно: дружить или не дружить, ссориться или мириться в обычной нашей жизни люди, если, конечно, они не предельно прагматичны в своих личных контактах, могут без всякой на то специальной нужды, эмоционально. Но к государствам-то подобный подход не применим. В основе их дружбы и сотрудничества, соперничества и противоборства – как правило, экономические мотивы. И даже если эти мотивы не чисто экономические и именуются геополитическими и военно-стратегическими, они все равно должны иметь под собой почву - долгосрочные экономические интересы.
Заслуживают внимания и исходные постановки вопросов для дискуссии, в чем нашли свое отражение характер и нынешний уровень нашего взаимодействия с окружающим миром. Так, первое заседание называлось: «Россия и Запад: пределы противостояния». И несмотря на то, что председатель профильного комитета Думы Константин Косачев назвал свой доклад в рамках заявленной темы от противного, а именно: «Россия-Запад: пределы сближения», тем не менее, согласитесь, исходная постановка вопроса весьма и весьма симптоматична. Действительно, противостояние налицо, и оно нарастает. Есть ли для него пределы, или же новая «холодная война» неминуема? Или она уже давно идет, а мы просто не хотим в этом себе признаваться? Позиции докладчиков и выступавших были разные, из интересного я бы выделил доклад известного экономиста Михаила Делягина, который, кстати сказать, частично скомпенсировал им вышеупомянутый организационный дефект всей дискуссии (некоторую постановку телеги впереди лошади). В частности, Делягин заострил дискуссию следующим тезисом: «У нас вообще нет внешней политики – одни эмоции!». И далее примерно так: у внешней политики должна быть цель – зарабатывание денег (надо понимать, это некоторое сознательное упрощенчество; фактически Делягин, наверное, имел в виду не зеленые фантики, а реальные экономические результаты, средства, ресурсы, выход на новый технологический уровень). Но зарабатывание не для узкой группы, а для всей страны. Сейчас же мы делаем противоположное: в угоду Западу и в его интересах (соответственно, вопреки интересам нашего собственного развития) приводим внутренние цены на энергоносители в соответствие с мировыми. И получаем от этого еще и косвенный эффект во внешнеполитической сфере – потерю последнего козыря во взаимоотношениях с пространством СНГ… И уж вовсе абсурдно направление правительством наших кровных двадцати миллиардов долларов на поддержание… рынка ипотечного кредитования в США. К обоснованному негодованию Делягина могу лишь добавить: свою экономику, жизненно нам необходимые наукоемкие и высокотехнологичные сектора собственной экономики мы столь самоотверженно не защищали ранее и не защищаем сейчас… И ключевой тезис Делягина, вполне совпадающий с моим видением всей нынешней проблематики наших международных отношений: «Модернизация России невозможна без вступления в жесткий конфликт с Западом». Отсюда и дальнейшее «чудовищное» для наших псевдолибералов предложение: «Создавать в мире систему коллективной безопасности… от США»… К сожалению, предложения, подобные выдвинутым Делягиным, пока всерьез даже не обсуждаются и рассматриваются как некоторый неуместный экстремизм и какой-то чуть ли не дурной тон. Что ж, нам очень и очень есть чему учиться у наших противников. И здесь уместно воспользоваться сравнением внутренней организации экономики США (страны, в которой для внутреннего потребления действует весьма и весьма эффективное антимонопольное законодательство) и России. В США антимонопольные органы вполне решительно справляются с самыми сильными и потому опасными для общества. В России же все силы антимонопольных органов бросаются на борьбу с субъектами, весьма и весьма второстепенными. Именно по этой аналогии нам, конечно же, весьма и весьма естественно и в системе коллективной (противоракетной и любой иной) безопасности участвовать не вместе с другими, относительно слабыми, против США и НАТО, а, напротив, вместе с США и НАТО (хотя и на крайне второстепенных позициях) строить «коллективную безопасность» против тех, кто всего лишь пытается тем или иным способом защитить от США свой суверенитет…
Во второй теме дискуссии «Роль России в глобальном регулировании» вряд ли я могу выделить что-то особенно важное. Кроме, может быть, двух-трех замечаний. Первое. Выступал председатель комитета по международным делам Совета Федерации Михаил Маргелов с докладом «Есть ли у России союзники?». Вопрос остался «подвешенным». Что-то типа: стратегических – нет, а по конкретным вопросам - бывают. Во всяком случае, может быть, из соображений «политкорректности», на уровень «антимонопольной» постановки вопроса, подразумевающей, что все, в чьих интересах ограничение произвола ныне самого сильного в мире, - наши тактические союзники, председатель профильного комитета Совета Федерации, к сожалению, не поднялся. С практически противоположными позициями выступали Виталий Третьяков и Игорь Юргенс – оба из нынешнего «истеблишмента», и оба так или иначе допущенные к вещанию с телеэкранов на всю страну. Что ж, плюрализм налицо, но с оговоркой: явно более прозападный Юргенс – одновременно еще и руководитель нового «мозгового треста» при избранном Президенте. «Чья возьмет» в итоге?.. При этом, ни в одном докладе не было даже постановки вопроса о том, что наше положение поставщика сырья на мировой рынок – это надолго, причем, даже и при самых наших оптимальных сценариях развития и чрезвычайных усилиях по обеспечению научно-технологического прорыва. А значит, у нас есть, как минимум, один ряд объективных долгосрочных союзников – такие же поставщики ресурсов, в частности, страны ОПЕК. Нет, союзников мы ищем по чисто идеологическим, в лучшем случае – по географическим признакам… И это при том, что наша реальная роль «в глобальном регулировании» возможна только и исключительно в случае, если мы откажемся от внедряемых в наше сознание идеологических штампов и от трусливого оглядывания на мнение потребителей ресурсов; если наконец возьмемся использовать в глобальном регулировании (совместно с ОПЕК и будущим – я надеюсь – «газовым опек») те козырные карты, которые у нас на самом деле есть, и использования которых нам нет ни малейших оснований стыдиться. И, наконец, третья часть: «Россия в мировой экономике: между энергетической сверхдержавой и модернизацией». Здесь из четырех прозвучавших докладов заслуживающими внимания, с моей точки зрения, были два: Сергея Глазьева («О стратегии экономического развития России в условиях кризиса глобальной финансовой системы») и Гарегина Тосуняна («Российская банковская система в условиях сокращения внешних источников кредитования»). Причем, уже не в первый раз, эти два известных российских экономиста, ранее выступавших зачастую с противоположных позиций, оказались практически союзниками. Объяснение этому я могу найти только одно: даже к определенной части наших банкиров (разумеется, не ко всем) постепенно приходит осознание, что в компрадорской государственно-политической и экономической системах даже и они (прежде – такие великие!) в конечном счете окажутся никому не нужны. Или только если в роли уж совсем лакеев западных банковских монстров, причем, лакеев, статус которых будет с течением времени все ниже и ниже… Что ж, лучше поздно, чем никогда. И если хотя бы под воздействием такой ощутимой угрозы часть нашего банковского сообщества станет союзником производительной экономики, ее реального сектора – это уже хорошо. Подготовленную нашим МЭРТом и уже сейчас (до широкого опубликования) интенсивно разрекламированную стратегию нашего экономического развития до 2020 года Глазьев охарактеризовал как что-то среднее между маниловщиной и шапкозакидательством. Приводить всю аргументацию здесь не стоит - интересующиеся, наверное, найдут этот материал на глазьевском сайте. Но среди важного, того, что не должно проходить мимо внимания всех, кто занят как внутренней экономической политикой страны, так и ее внешнеполитической деятельностью, - высказанные докладчиком опасения возможности в ближайшее время уже не просто снижения курса доллара или обрушения долларовой пирамиды, но крушения всей нынешней мировой финансовой системы. В качестве признаков грядущего краха Глазьев выделил резкое ускорение денежной эмиссии, причем не только США, но и Японией, которая на ничем не обеспеченные (о чем еще мало кто догадывается) интенсивно размножаемые деньги срочно скупает по миру реальные активы, в том числе, наши активы – через казахские и некоторые другие не японские банки. В каких случаях можно делать подобное – очевидно подрывать свою собственную валюту? Только если ты сам уже точно знаешь, что все здание мировой финансовой системы, которое ты строил и которое ты обслуживаешь, в ближайшее время все равно неминуемо рухнет. Цветные фантики станут никому не нужны. А реальные активы, включая землю и недвижимость – останутся. Останутся не у нас.
И маленький такой штрих: в то время, как наш министр иностранных дел устами своего заместителя на ассамблее СВОП декларирует политику «решительной безучастности» и «воздержания от действий» (в общефилософском плане), а наша внешнеполитическая элита на полном серьезе обсуждает вопрос о том, как бы нам ненароком не вступить в какой-нибудь конфликт с Западом, а, наоборот, продолжить с ним интеграцию, как-то странно незамеченным остается тот факт, что никакой «восьмерки»-то по факту не существует, во всяком случае, если обсуждаются серьезные вопросы. И все самое значимое, включая мировую финансовую систему, энергетические и продовольственные проблемы, Запад и Япония обсуждают без нас. Одна восьмая мировой суши у нас - есть, а в «восьмерке» нас – нет. Реально – как фактор мировой политики – существует только «семерка».
Какой из этого всего для нас вывод? Вывод прост. Нечего делать хорошую мину при плохой, скажем так, ситуации. Во всем, что касается реальных проблем и подлинно судьбоносных действий, решать будут без нас, без России. Во всяком случае, до тех пор, пока мы так боимся «конфликтовать» и потому отказываемся от защиты своих подлинных интересов. Мир жесток: слабаков – в расчет не принимают.
