29 августа 2010 года в помещении института «Новая демократия» состоялась встреча с Олегом Ясинским, известным специалистом по Латинской Америке, который устами очевидца поведал присутствующим о современной общественно-политической ситуации в её странах. Редакция журнала «Пропаганда», члены которой также присутствовали на этом событии, представляет вниманию своих читателей интересный рассказ этого человека.
Живя в Латинской Америке, мне трудно представить, какая информация доходит о ней в Украину. Но когда я захожу в русскоязычный интернет, мне становится многое понятно. Наверное, процентов девяносто из того, что пишется в нём о Латинской Америке - это просто ужас. Иногда, правда, бывают неожиданные и интересные статьи и материалы. Но очень редко. И я понимаю, насколько трудно иметь здесь какой-то фильтр для материалов, которые попадают оттуда сюда.
Попробуем пройтись по всей Латинской Америке.
Начнём с Чили. Многие считали это невозможным, но там победил Пинера. Его часто сравнивают с Берлускони - это, скажем так, его аналог в Европе. Он мультимиллионер, один из богатейших предпринимателей Чили, хозяин крупнейшей латиноамериканской авиакомпании Lan Chile. Пинера очень долго шёл к этой победе. Интересно, что когда был плебисцит по поводу режима Пиночета, он был единственным из правых, кто тогда выступил против этого человека, т.е. за демократизацию. Я думаю, что он заранее предвидел свое большое политическое будущее и потому сразу отмежевался от традиционных правых негибких пиночетистских сил. Мы часто говорим о «новой левой», но есть ещё и «новая правая», и Пинера - это именно она и есть. Возможно его политика - это один из наиболее ярких примеров правого популизма. Если послушать его речи, они очень похожи на привычные нам речи Юлии Тимошенко - очень много обещаний и всего остального. Чилийский народ, уставший от потрясений, и перевоспитанный блоком, правившим в Чили с 1989 года (он считался «левоцентристским» - в кавычках, ведь это были именно те левые, которых Маркос очень точно назвал «левой рукой правых» и которые никогда не выступали за проведение каких-то радикальных реформ чилийского общества, и постепенно деполитизировал население), не видел уже разницы между «правыми» и «левыми». Потому когда на выборах, на которых фаворитом была Бачелет, уставший народ проголосовал за правых; для всех это было неожиданностью. С одной стороны, очень легко говорить, что между «левоцентристским» правительством и правыми нет никакой разницы, что нужно быть последовательным и поддерживать именно левых, но, с другой стороны, за левых всё равно было слишком мало голосов и было понятно, что «левой альтернативе» не победить в Чили. Было только две реальные возможности: или у власти снова будут те, кто были раньше, или на их место станут правые. Поэтому, исход был очевиден. А тем более, когда стала реальной возможность возвращения к власти пиночетистов, большинство коммунистов, даже тех, которые были последовательны и всё понимали, в конце концов, проголосовало за правительство - от страха. Причём, перед выборами, когда стала ощутимой вероятность победы правых, компартия предложила правительственному блоку свою поддержку и все свои голоса. Но всё равно это не помогло и победили правые.
Несмотря на это, в Чили по сути ничего не изменилось. Разница заключается теперь в том, что нынешнее правительство менее профессионально, чем предыдущее, потому что уже 20 лет как эти люди не были у власти. На самом деле, у правых в Чили, кроме какой-то горсти технократов, нет никаких интересных кадров и интеллектуалов. Потому не всех из старой власти они сняли с должностей. Сейчас правые пытаются создать блок и найти общий язык с чиновниками предыдущего правительства и другими партиями, ведь одни лишь пинеристы с властью справиться не могут. Через несколько месяцев после выборов в Чили произошло землетрясение, и это был очень хороший повод для власти списать на него все свои невыполненные обещания. А пока - Пинера ездит по стране, фотографируется, обнимается с пострадавшими от землетрясения, размахивая при этом флагом.
В Чили с победой правых ничего очень страшного не произошло ещё и потому, что правые и так были у власти - руками других. Может быть в этом будет что-то положительное, и наконец-то произойдёт раскол в той бесцветной, безвкусной группировке, которая так долго была у власти, и Чили вернётся к реальности до 1973 года, когда в стране были «три третьих» (то есть, треть левых, треть правых и треть «центра»), была какая-то борьба идей, дискуссии и различные культурные проекты. Вообще, если говорить вкратце, с точки зрения политики, Чили, возможно, самая скучная страна в Латинской Америке - в ней ничего не происходит и от смены власти ничего не меняется. Чилийская компартия, которая раньше была одной из самых сильных в Западном полушарии, сегодня представляет собой жалкое зрелище. Нынешнее руководство партии довольно консервативно, ничего не хочет менять или делать, и живёт только за счёт славы былой борьбы с Пиночетом. Их теоретические и идейные предложения звучат на уровне даже не 70-х, а 50-60-х годов, и сегодня это малоинтересно. Да, среди партийцев очень много порядочных и высококультурных людей, но какую-то силу они сейчас не представляют.
Социального напряжения в Чили вообще как такового очень мало, но есть серьезный конфликт в зоне индейских земель. У индейцев мапуче сейчас отобрали все территории. И более репрессивной политики по отношению к мапуче, чем при Бачелет, в Чили никогда не было. На отобранных землях на экспорт выращивается лес (сосны, эвкалипт), в связи с чем в стране остро встал земельный вопрос. Хозяева экспроприированной земли, крупнейшие предприниматели, обладают куда большей властью, чем правительство. Индейцы различным образом пытаются вернуть себе эти земли, принадлежавшие им всю жизнь, в то время как чилийская пресса, обслуживающая предпринимателей, выставляет индейцев в виде монстров. В связи с этим, среднестатистическому чилийцу, живущему в городе, из-за отдаленности от индейских земель отличить ложь от правды довольно сложно - не налажен соответствующий «фильтр». Чилийская полиция и военные ведут себя на индейских землях как настоящие оккупанты, назревает нешуточный конфликт. Но очевидно, что правительство Пинеры не будет решать этот вопрос.
Кроме всего прочего, не существует понимания индейской проблематики как таковой. Во всей Латинской Америке существуют индейские народы, индейские культуры. Это другой менталитет, другая логика, другая система ценностей и другой взгляд на частную собственность. Для них, земля - это Пачамама, это святое, и это то, что не может быть объектом торга, купли-продажи и т.д. «Не земля принадлежит нам, а мы земле». И без понимания, без уважения к этому, без конституционного признания прав индейского народа на культурную автономию и т.д., как это было сделано в Венесуэле, в Эквадоре и других странах с подобными проблемами, индейская проблематика будет оставаться бомбой замедленного действия, которая может взорваться в любой момент.
Но не только земля, но и религия индейцев не сохранена, как, впрочем, и коренной язык. Сегодня свой язык знает только старшее поколение, которое, конечно же, не стремится обучать ему своих детей и внуков, чтобы те не были дискриминированы. Во многом это связано с тем, что индейцам (из-за того, что они индейцы) очень трудно найти хорошую работу. В чилийской прессе в разделах «Предлагаю работу» к человеку предъявляется такое требование как «buena apariencia», что в переводе означает «хорошая внешность». То есть, не индейская, а как можно более европейская. Об этом мало говорят, но это та реальность, которая существует.
Очень интересно, что Чили не коснулся мировой финансовый кризис. Народ не заметил его, и в этом, конечно, заслуга прошлого правительства. Я не экономист, мне трудно сказать как это получилось, но я знаю, что в Чили изначально была идея рассредоточить внешний рынок на три основные ниши, ориентированные на Северную Америку, Западную Европу, Китай и Азию - так, чтобы было равновесие. И такая модель оказалась очень успешной. Да и вообще, во всей Латинской Америке к Чили относятся как к образцовой стране. Если в остальных странах разруха и бардак, например, как в Эквадоре или Венесуэле (это и есть настоящая Латинская Америка), то будучи в Чили как будто попадаешь в США или Германию: всё действует, никто не нарушает правил дорожного движения, таксистам дают по счётчику, мало преступности, все платят налоги и т. д. Туристам очень нравится Чили, там спокойно и безопасно.
Что касается Боливии, то это очень бедная и отсталая страна. Но с момента прихода к власти Эво Моралеса в бедной Боливии появилась ещё одна страна - где богаче земли, индейского населения меньше, и в которой находятся главные финансовые центры и вообще все деньги. В этих областях начались разговоры об автономии, отделении и т.д. Боливия была не только на грани раскола, но и на грани военного переворота. Были акты неповиновения власти Эво, самозахваты административных зданий, убийства многих гражданских индейских руководителей. На этой территории Моралеса провоцировали на жесткий военный ответ, но в армейской верхушке Боливии далеко не все были сторонниками Эво, и это привело к тому, что ситуация стала ещё более сложной. С одной стороны, Уго Чавес сделал очень жёсткое заявление, согласно которому, в случае свержения Эво, со стороны Венесуэлы правительству Боливии будет оказана военная поддержка. С другой же стороны, Моралесу была оказана политическая поддержка: срочное заседание УНАСУР в Чили, по просьбе Боливии, постановило, что ни одно правительство в Боливии, кроме демократически избранного, никогда не будет признанным.
Хотя переворота в Боливии удалось избежать, тем не менее сейчас ситуация в этой стране очень сложная. Правительство Моралеса допускает много ошибок. В частности, сейчас есть информация от людей близких к мексиканским сапатистам, что партийные чиновники MAS («Движение к социализму») пытаются подмять все автономные индейские организации под себя. Но, несмотря на это, правительство Моралеса пользуется поддержкой и, набивая шишки, вроде чему-то учится.
В Чили к Эво испытывают огромную симпатию. Помню интересный эпизод, когда Эво впервые приехал в Чили и мы пошли встречать его на национальный стадион. Там в это время проходила встреча с левыми силами, и кто-то из толпы начал скандировать «Море для Боливии, море для Боливии!», с тем, чтобы вернуть Боливии выход к морю, который Чили когда-то у неё отобрала. Эво чуть не расплакался. Он не ожидал, что в Чили есть люди, которые сопереживают проблемам Боливии. Ведь идеологическое воспитание боливийцев до Эво строилось на том, что Чили - это враг, а Боливия потому такая бедная, что Чили отобрало у неё порты. Несмотря на то, что до сих пор не установлены дипломатические отношения между двумя этими странами, отношения между ними хорошие, и вряд ли нынешнее правительство Чили будет делать какие-то резкие шаги против этого.
В Венесуэле ситуация очень интересная. С одной стороны, есть Чавес, с другой стороны - правительство Чавеса, а дальше - венесуэльские народные организации, которые впервые участвуют в политике. Чавес одной ногой стоит в правительстве, другой - ближе к народу... Вообще, очень трудно понять, что происходит на самом деле в Венесуэле. Но, благодаря Чавесу, эта страна стала совершенно другой. Люди по-серьёзному участвуют в политике, интересуются ею; они теперь могут получать хорошее образование, а медицина стала бесплатной. Жизнь изменилась к лучшему, и граждане уже успели вкусить возможности участвовать в общественной жизни. Они чувствуют, что могут влиять на свою страну и требуют большего пространства для действий. А партийные чиновники Чавеса и так называемые «революционные» министерства, к сожалению, пытаются направить это дело в то русло, в котором это обычно происходит.
Как по мне, так главная проблема Венесуэлы - коррупция. Это самое слабое её звено. Конечно, до Чавеса в Венесуэле тоже была коррупция, но сейчас её никак не меньше. Просто раньше коррумпированными были одни - те, кто были при власти, а сейчас - другие. И оппозицию волнует не сам факт коррупции, а то, что не они пользуются ее плодами. Но еще есть народ, который требует все большего своего участия в жизни страны и часто критикует Чавеса за то, что он не в состоянии обеспечить все условия для этого. Но нельзя ведь всего требовать от Чавеса, потому что от одного Чавеса не должно все зависеть.
Нужно ведь ещё учитывать и то, что против Венесуэлы со всех сторон идет беспощадная информационная война. В самой Венесуэле Чавеса обвиняют в том, что он диктатор, что он ущемляет свободную прессу. На самом деле, я не видел большей свободы слова, чем в Венесуэле. Там действительно нет ни одного политзаключенного. В аэропорту Каракаса нет ни одной проправительственной газеты; все, что я видел там - это газеты с карикатурами на Чавеса и т. д. Телеканалы, которые подняли вой по поводу того, что им не продлили государственную лицензию, с утра до ночи поливают Чавеса грязью.
Венесуэла совершенно хаотичная страна и понять ее можно только изнутри. Взять хотя бы тот карикатурный образ Чавеса, который транслируется по всем масс-медиа. Он очень темпераментный человек. Он часто говорит очень интересные и разумные вещи, но в течение недели обязательно скажет минут десять-пятнадцать каких-нибудь глупостей. Все это снимается и повторяется потом по многу раз по телевидению, чтобы объявить его сумасшедшим. Но крестьяне поддерживают Чавеса практически полностью. Для них реально многое изменилось...
Насчёт недавнего конфликта Венесуэлы с Колумбией. В Колумбии атмосфера совершенно другая. Колумбия - это североамериканский авианосец возле Венесуэлы: семь военных баз США, которые открываются якобы для борьбы с наркотрафиком и американский флот, который блокирует венесуэльское побережье, а также постоянные угрозы и провокации. Естественно, Венесуэла вынуждена закупать оружие у России - не потому, что Чавес так любит Путина, а потому что нет другого пути. И колумбийские военные уверенно настроены против Венесуэлы. Я был в Колумбии и могу сказать, что средний колумбийский обыватель, с одной стороны, боится говорить о политике, а с другой знает, что Венесуэла - это враг. Венесуэльский же обыватель не боится говорить о политике, наоборот, он готов говорить о политике круглосуточно. Но я не думаю, что в обозримом будущем случится война, потому что США сейчас увязли на Ближнем Востоке и им просто не справиться с Венесуэлой.
Относительно поддержки Венесуэлой FARС - это глупости. Не думаю, что правительство Чавеса поддерживает колумбийских партизан. Но, конечно же, не стоит забывать, что есть неконтролируемая граница, а так как в Венесуэле очень развита коррупция, то я не удивлюсь, если найдутся венесуэльские офицеры, готовые продавать оружие FARС. В Колумбии FARС тоже не имеет практически никакой поддержки. Бывая в Колумбии, я нигде её не видел.
По правде говоря, прецеденты сотрудничества FARС и Венесуэлы были, но на ином уровне. В Венесуэле, когда Чавес только победил на выборах и начал аграрную реформу, в районе, близком к колумбийской границе, крестьяне рассказали мне, что существует некая особая договоренность между колумбийскими боевиками и местной венесуэльской буржуазией. Говоря вкратце, дело заключалось в том, что после того, как многие крестьянские лидеры возглавили коллективизацию и строительство кооперативов, венесуэльские землевладельцы начали нанимать ультраправых боевиков из Колумбии, которые переходили границу и убивали этих крестьянских лидеров. Венесуэльское правосудие очень медленное и, опять же, оно в руках правой оппозиции, поэтому между крестьянами и FARС была достигнута договоренность: колумбийские партизаны, которые находятся там же, на границе, создали живой щит и не пропускали правых боевиков на венесуэльскую территорию - ценой своей крови. Потому требовать от венесуэльцев, особенно от тех, кто живет в приграничной зоне, осуждения FARС - сложно.
История FARС вообще очень непростая: это огромная организация, которая вряд ли полностью контролируется своим руководством. У нее очень длинный и кровавый, как и у всей Колумбии, путь развития. Многие методы и действия FARС мне и моим друзьям в Латинской Америке не нравятся, мы это не можем поддерживать, но будучи справедливыми и объективными, смотря на Колумбию сейчас, нужно сказать: из всех вооруженных участников колумбийского конфликта FARС - это наименее кровожадная организация. Она тоже убивает крестьян и мирных жителей, но во много раз меньше, чем правые боевики, армия и им подобные. Хотя реальным крестьянам сейчас все равно: ультраправые боевики, партизаны или армия - они находятся между огней и являются главными жертвами этого конфликта, который на сегодня уже потерял всяческий смысл. Поэтому, действительно, FARС стал поводом для американского вмешательства.
Трудно сказать, сколько процентов территории Колумбии контролирует FARC. Дело в том, что вся сельская местность, все, что далеко от городов, находится под контролем одной или другой вооруженной организации. Какое-то время FARС контролировал почти треть территории Колумбии. Сейчас, я думаю, может быть 5 или 10 процентов, но опять же, это - сельва, потому очень трудно сказать, кто ее держит.
Что касается смертей крестьян, которые лежат на совести FARC, они не случайны. Происходит это, например, так: возле какой-то индейской деревни (а чаще всего именно индейцы являются жертвами) действует группа FARС. В деревню входит армия. Армия требует у людей информацию о партизанах. Индейцы, чтобы спасти свою жизнь и жизнь своих близких, дают эту информацию. Военные уходят, возвращается FARС и казнит всех, кто передал армии информацию о них.
Простой народ уже не ориентируется, кого поддерживать: им всё равно - быть за «красных» или за «белых». Народ в Колумбии слишком тёмный, слишком забитый, слишком уставший. Почему он и поддерживал Урибе, а сейчас поддерживает Сантоса - люди настолько устали от всех этих заварушек, что они выступают просто за тех, кто им кажется наиболее сильным, лишь бы только эти люди навели порядок. Неважно, правые это будут или левые. Это с одной стороны. С другой, тут очень хорошо поработали СМИ: они превратили FARС в главную проблему Колумбии. Это то, что говорил Урибе и что говорят Штаты: покончим с FARС и в стране начнется процветание.
Вы спрашивали, какой основной промысел у индейцев в Колумбии и Боливии. Я могу ответить, что в Колумбии и Боливии совсем разные ситуации. Вот пример: мы плывем по реке в Колумбии. Справа находятся плантации партизан, слева - плантации боевиков. Коку выращивают все. Там огромные территории, на которых, в отличие от Боливии или Перу, нет ни одного листика коки, который был бы легальным - она вся вне закона. Земля Колумбии идеально пригодна для выращивания этого растения, и кока выращивается, наверное, на трети её территории. Это огромные посевы. То, что правительственные войска иногда сжигают эти посевы - это трагедия для крестьян, потому что без коки они умрут с голоду. Если крестьяне будут выращивать кукурузу или помидоры, они себя не прокормят - им будет некуда и некому это продать, а помощи от государства нет. А если выращивать коку, за которую постоянно кто-нибудь платит, то это дает хоть какую-то стабильность. Ведь главный рынок колумбийской коки - США. Это огромный бизнес, в котором участвует колумбийское правительство, ультраправые боевики, партизаны - вся Колумбия участвует в этом бизнесе. Что касается Венесуэлы, то в ней наркотиков не производится ни одного грамма. Все наркотики идут из Колумбии.
