823 - Эта цифра будет преследовать вас в Камбодже везде - именно стольким девальвированным долларам в год равен вклад среднего камбоджийца в ВВП своей страны. Колонки длинных цифр с десятыми после запятой, скучные многостраничные отчеты международных организаций, места в рейтингах стран - здесь обрастают фактурой и реальностью. Деньги имеют значение - в Камбодже это становится ясно, как нигде более. Наверное, именно здесь должен реинкарнироваться Милтон Фридман: эта страна выглядит окончательной мечтой "чикагской школы" - общество равных возможностей, где новый мировой порядок уже наступил. Учитывая зависимость Камбоджи от всевозможных доноров, именно здесь были реализованы наиболее радикальные идеи ее экономистов. В этом отчете не будет Ангкора, улыбающихся камбоджийцев и рассказов о великой азиатской культуре и истории - скорее это просто попытка описать небольшой фрагмент будней страны "четвертого мира", как иногда называют такие государства, или failed state.
Я приехал в Пном Пень на две недели по приглашению знакомой девушки, работавшей в волонтерской организации (о ней позже). Днем я был волонтером, обучая камбоджийских детей английскому, и оформлял себе права - в Пном Пене это вопрос времени и 10 долларов. А по вечерам мы пили рисовую водку, катались на мотоцикле и бродили по неосвещенным пномпеньским улицам. Ржавчина и пыль - два основных цвета в Пном Пене. Пыль - от незаасфальтированных грунтовых улиц, а из ржавчины строят дома. Камбоджийская столица по духу похожа на Питер, который попал в тропики и изрядно поизносился.
В когда-то роскошных колониальной архитектуры домах проломлены стены и сделаны большие общие спальни, где кровати сдаются по 2 доллара за сутки гастарбайтерам из провинции. Да, именно доллара, т.к. американская валюта имеет здесь прямое хождение - доллары принимают не только магазины для иностранцев, но даже торговка на рынке спокойно возьмет двадцатку и даст сдачу, тоже в долларах. Впрочем, гастарбайтеры - это сильно сказано, т.к. экономического бума в Пном Пене не наблюдается, поэтому и необходимости в рабочей силе тоже особой нет. Просто в городе может повезти, и вдруг что-нибудь перепадет или возьмут на одну из немногих строек, а в провинции в последние годы повезти уже точно не может.
Вообще места в городе очень мало, т.к. нового жилья практически не строится. Те, кто перебрался в столицу пораньше, смогли захватить себе небольшой кусок крыши на одном из колониальных зданий. Сначала на крыше ставится просто палатка из тряпок, а потом по мере роста благосостояния покупаются ржавые листы железа и из них строится железный сарайчик. Наиболее везучие обитатели сарайчиков нелегально с помощью крюков подключаются к протянутым между домами линиям электросети и могут включить вентилятор - при плюс 40 в железной каморке становится некомфортно.
Продукты покупаются на больших грязных рынках.
Один из них даже называется русским - туда ходили советские посольские работники в свое время обменивать чеки Внешторга на японские магнитофоны. Вообще советского влияния в Камбодже много - до сих пор основным грузовым транспортом является Камаз, да и так на улицах время от времени мелькают советские раритеты.
Жители Камбоджи окружены настоящим железным занавесом - уехать отсюда невозможно. Оформление паспорта для выездов за рубеж стоит около 250 долларов. Это при среднем месячном доходе в 50 долларов. Окружающие страны - визовы. У посольства богатого Таиланда очередь занимают с раннего утра. Впрочем, это, как правило, бесполезно - первыми все равно идут белые туристы, когда бы они не пришли. К тому же шанс получить визу в Таиланд, где можно найти работу, невелик. Однако, в Пном Пене есть даже небольшой средний класс, куда помимо экспатов и сотрудников международных и благотворительных организаций, входит небольшая местная прослойка из семей госчиновников и криминальных авторитетов. Иногда, кстати, в супермаркетах для иностранцев можно встретить привет из российских 90-х - увешанных золотом массивных камбоджийцев в спортивных штанах с оттопыривающейся кобурой под мышкой. Даже выражения лиц у них те же.
Эти люди, как правило, большие националисты и любят порассуждать за шашлыком о судьбах мира о независимой Камбодже и вине колониальной империи - Франции. Независимость Камбоджи началась в 1953 году, и вместе с ней начались ее проблемы.
B новой, независимой Камбодже не всем выпала одинаковая доля валового продукта. На окраине города находится гигантская помойка, куда свозят отходы столицы. Это место, с которого начинается Пном Пень для тысяч людей. Для многих он этим местом и заканчивается. Живущие там - это в основном безземельные крестьяне, которые пришли в Пном Пень просто потому, что больше в Камбодже идти некуда - других крупных городов здесь нет. Безземельными же они стали по единственной причине - в стране нет системы государственного здравоохранения. Есть только несколько очень плохих и дорогих частных больниц. Даже известный путеводитель Lonely Planet рекомендует туристам в случае серьезной болезни везти свои ценные белые тела через границу - уж слишком плохо камбоджийское здравоохранение.
В Камбодже как правило живут большими семьями - несколько поколений в одном доме, окруженном участком земли, где вся семья выращивает рис. Время идет, и самые старшие - мать или отец главы семейства - заболевают. Сначала их лечат травами, заговорами и спиртом, пытаясь оттянуть неизбежный момент, когда предстоит сделать выбор. Но в конце концов им становится настолько плохо, что тянуть больше нельзя. Выбор довольно прост: продать единственный ресурс - землю и дом, послав на вырученные деньги родителей в клинику в надежде, что им помогут, и тем самым обречь себя и детей на жизнь на пномпеньской помойке или смириться и смотреть, как родители умирают без помощи. Вот они - свободные милтоновские люди, принимающие решения и несущие за них ответственность, настоящая мечта либеральной экономики. И не нужно думать, что камбоджийцы какие-то совсем уж другие. Их воспитывали как нас, в духе почитания родителей и заботы о них, даже в большей, наверное, степени, чем в России. И вот им нужно выбрать...
Землю покупают в основном большие корпорации, скупающие площади под плантации каучука. Иногда вырученных денег не хватает на настоящего доктора, тогда семья везет своих больных к целителям. Всяческие малаховы широко распространены в Камбодже, тем более, что люди, как правило, плохо образованы и рады чуду по дешевке. Малаховы собирают огромные толпы страждущих - в очереди можно провести не одну неделю. Со всех окрестных деревень идут люди со своими бедами. Когда же лечение не помогает, и родители все равно умирают, единственный путь, остающийся у семьи - это в Пном Пень, а в Пном Пене - на городскую помойку. Это то место, где принимают всех, лишь бы у тебя было 10 долларов в месяц - заплатить за место для шалаша на окраине помойки. Понятия "социальные лифты" в Камбодже не существует - они могут вести только вниз, т.к. конкуренция за любые, даже самые бросовые, ресурсы огромна. На помойке можно жить и работать - каждый час Камазы-мусоровозы привозят порции свежего мусора, откуда нужно достать пластик. Это разделение мусора по-камбоджийски. Пластик потом покупают барыги - те самые криминальные мужики с золотыми цепями, которые также контролируют всю территорию помойки. При везении за день можно заработать 1 доллар.
Как только Камаз выгружает свой груз, огромная толпа врывается в помои, прощупывая руками каждый сантиметр пространства в поисках пластика. Здесь тоже есть свои истории успеха - особенно удачливые в конце концов копят какую-то сумму денег и переселяются в более престижный район. Большинство же остается здесь насовсем, постепенно застраивая окрестности помойки трущобами. Тлеющая ядовитым дымом свалка до горизонта, чудовищная вонь, толпы грязных людей, на коленях перебирающих мусор, трущобные улицы из песка, по которым перемещаются джипы ООН, на заднем плане отель Интерконтиненталь 5* - новый мировой порядок здесь уже наступил.
На помойке работает много детей, поскольку в условиях жесткой конкуренции за пластик семье необходимы все свободные руки. Именно для помощи этим детям и существовала волонтерская организация, в которой работала моя знакомая. Идея состояла в том, чтобы дать хотя бы минимальное образование детям, живущим здесь, чтобы тем самым дать им шанс улучшить свое положение в будущем. В течение двух недель я пытался учить их английскому, заменяя уехавшего домой волонтера. Дети были очень трогательны и благодарны, однако пользы от обучения было мало: они часто пропускали занятия и вовсе не приходили в школу, т.к. нужно было собирать пластик. Впрочем, в конце концов они все равно возвращались, т.к. в школе еще и кормили в дневное время. Мне казалось, что за 2 недели я не смог добиться никаких результатов - как и раньше, они могли говорить только два слова: hello и teacher. Уходя из школы, когда мой срок работы там закончился, я думал о том, какие возможности дала глобализация этим детям и дала ли она какие-то возможности вообще. Я подумал, что цифра 823 определила всю их жизнь и будущее, которые уже в действительности потрачены, только они об этом еще не знают, весело крича "Hello, teacher!" в классной комнате. Та комната была пропитана надеждами на будущее, которого у них на самом деле не было.
Я уезжал из Пном Пеня рано утром на единственном поезде, который ходил в Камбодже - из Пном Пеня в Баттамбонг. Когда-то, еще при французах Камбоджа имела разветвленную систему железных дорог с большими просторными вокзалами с деревянными жалюзями и буквами Chef de gare*, депо и прочей инфраструктурой. Сейчас от всего этого железнодорожного великолепия остался лишь маленький локомотив с логотипом Чешской социалистической республики, 2 пассажирских вагона с дырами в полу и в крыше и несколько товарных.
В пределах Пном Пеня поезд шел через старые трущобы, где люди уже успели отстроиться. Казалось, что мы едем сквозь дома - хижины стояли очень близко к путям. Иногда люди готовили еду прямо на рельсах и неохотно расходились, когда поезд начинал гудеть.
Поезд сначала ходил каждые два дня, а потом постепенно стал ходить один раз в неделю. Было понятно, что скоро он перестанет ходить совсем. Это было ностальгическое путешествие, когда ты точно знаешь, что это в последний раз**. У Камбоджи не было квалифицированного персонала и ресурсов поддерживать такую сложную систему. На редких станциях поезд провожали старики в железнодорожной форме, которые еще помнили, наверное, французов. Они были последним, что еще работало здесь. Я прощался с Камбоджей и с этой железной дорогой, а они, наверное, прощались с нами. Я думал, что эта дорога стала символом всей страны и населявших ее людей, которые стали не нужны для глобального рынка. Копаясь примитивными методами на своих участках, они только занимали ресурс, который могли освоить корпорации с современными агротехнологиями. Единственное, чем могли быть полезны тысячи ненужных людей глобальной экономике - это искать пластик на помойках и становиться цифрами в отчетах и акциях по фандрайзингу.
Поезд медленно полз среди заросших полей, на столбиках стоял логотип одной из корпораций, занимавшихся скупкой. Вагон ехал со скоростью 20 км/час, сильно раскачиваясь и стуча лесенками у выходов об насыпь, отчего лесенки давно вмялись внутрь. Мы проезжали полуразрушенные деревни, где толпы людей врывались в вагон и безнадежно пытались продать кукурузу и жареных лягушек 4-м его пассажирам, пустые покинутые дома на сваях, городки из мусора, где жили безземельные крестьяне. Один раз мы проехали палатку с красным крестом на ней, у которой сидела огромная толпа - видимо, одна из благотворительных организаций привезла медсестру. Будушее здесь уже произошло - камбоджийцы, свободные от здравоохранения, инфраструктуры и своих домов, теперь могли принимать решения...
"Нет пределов человеческой свободе"/ Милтон Фридман "Капитализм и свобода"
М.Фридман
Пассажирское сообщение по железной дороге в Камбоджe окончательно закрылось в январе 2009 года.
