Андрей Аствацатуров «Почему современные студенты «косят» и «забивают»
Я преподаю в петербургских вузах с 1992 года. С каждым годом, наблюдая все
новые поколения студентов, я почему-то все меньше жду от них каких-то
подвигов. Hапример, прошлым летом на вступительном экзамене девушка
доверительно сообщила мне, что Александр III - последний император России,
знаменитый тем, что разбил Hаполеона: Стало нормальным на вопрос <А вы
читали Евгения Онегина?> в ответ интеллигентно спрашивать: <Что именно из
Евгения Онегина вы имеете в виду?> Сначала я этому удивлялся. Потом
ужасался. Сейчас подобная реакция даже не вызывает у меня эмоций. Может
быть, у кого-то еще есть иллюзии, что в высшей школе все остается
по-прежнему, но у меня их уже нет.
Ремонт материальной базы в петербургских вузах - замечательная идея, но она
не решит главную проблему высшей школы, проблему несовместимости поколений
преподавателей и студентов, разрыва, который углубляется с каждым годом.
Ротации преподавательских кадров не происходит, кафедры десятилетиями не
обновляются, яркие молодые люди не идут преподавать, а студенты меняются
каждый год, и сейчас они уже радикально отличаются от своих
предшественников.
Сегодня в вузы приходит аудиовизуальное поколение. Оно хорошо реагирует на
резкие звуки, на sound, но не на длинную красивую мелодию: для них Рихард
Вагнер и группа Rammstein - однопорядковые явления, тонкости и нюансы их не
то что не интересуют, они просто не замечают их. Студенты не реагируют на
письменный текст, им нужны иконки, знаки, а еще лучше шоу - просто надписи
в вагоне метро <не прислоняться> уже недостаточно, надо обязательно
нарисовать в кружочке кирпичик, иначе она не будет воспринята. Емкие слова
и абстрактные категории - для них пустые звуки, ни к чему не отсылающие. Им
труднее читать книги - им проще смотреть телевизор. Из-за этого многие
настолько лишены воображения, что при всем желании не могут освоить курс
литературы или философии. Они не в состоянии долго держать мысль, следить
за ее развитием - они мыслят совершенно иначе, чем мы, импульсивно,
отрывочно:
Произошло еще одно важное изменение - у студентов атрофировался стимул к
учебе. Когда я учился на филфаке, у нас были разные стимулы: кто-то ходил
на лекции из любопытства, кто-то ради того, чтобы выучить язык и устроиться
на работу в <Интурист>, кто-то потому, что учиться на филфаке ЛГУ было
страшно модно и престижно: Свой мотив был у каждого. Современные же
студенты вообще не отдают себе отчета в том, зачем они учатся. Это очень
заметно по тому, насколько заполнены всякие бессмысленные вузы, этакие
<рога и копыта> высшего образования. Я не хочу называть их, потому что
меня, конечно, обвинят, в клевете, но ни один из знакомых мне студентов
этих заведений не смог объяснить, почему и чему он там учится.
Отсюда абсолютная безответственность к учебе, причем ее проявляют и те
люди, которые платят за образование. Пожалуй, филфак СПбГУ и Смольный
институт держат марку, преподавание в других вузах вызывало у меня иногда
ощущение полной имитации собственной деятельности и абсолютной ненужности.
Да, студенты толпами ходили ко мне на лекции, но то, что я потом слышал на
экзамене, ввергало меня в удивительное душевное состояние. По крайней мере
половина факультета журналистики является на зачет по литературе, в глаза
не видев ни одной книги.
Конечно, можно раскричаться: что это такое, век бездуховности, кошмар! Hо я
скорее жалею нынешних студентов. Мы выросли в более нежных условиях: да, в
магазинах не было столько колбасы, но мы жили в тихой неизменяющейся
стране, в которой люди читали книжки и верили в какие-то незыблемые
ценности. А современная молодежь попала под беспрецедентную информационную
атаку - компьютер, телевидение, Интернет, кинематограф не самого лучшего
качества - все это было и раньше, но не в таких количествах. Я не говорю
уже о наркотиках. Я помню себя молодым, наркотики были и тогда, но где-то
далеко и редко, а сейчас среднестатистический студент по крайней мере
пробовал все виды наркотиков. Особенно благодушные предлагали <дунуть> и
мне - за компанию. Я, разумеется, отказывался, но сам факт не может не
огорчать. Кроме того, ситуация на рынке труда такова, что устроиться на
работу даже в Питере можно исключительно по знакомству. И молодые люди,
конечно, это понимают - они видят, что отнюдь не знания помогают
пробиваться в этой жизни. Поэтому и ходят в майках <Коси и забивай!> - я
вижу их каждый день в коридорах университета. Они не хотят <париться на
парах>, ведь <парятся> только идиоты и неудачники:
Все это нельзя сбрасывать со счетов: противостоять такому натиску культуры
невероятно сложно, особенно когда ты молод. В результате, всякий раз выходя
к аудитории, я понимаю - передо мной сидят травмированные люди, у которых
другие ценности, совершенно не разделяемые ни мной, ни коллегами.
Я знаю, что поднимется крик - мол, зачем я клевещу на наших студентов, это
наши дети и так далее: Hо мне хочется, чтобы в вузах появилось понимание,
что с такой травмированной аудиторией нужно очень серьезно работать. Hе
стучать по столу: раз ты сюда пришел, так будь добр ходить на лекции! Это
не поможет. Сегодня преподавателям необходимо подстраиваться под студентов,
как бы противно это ни звучало. Ты же не можешь крокодила заставить
куковать кукушкой - если попытаешься заставить студента учиться, он просто
уйдет. Работа с такой аудиторией требует особого искусства - искусства
заинтересовывать их в тех ценностях, которые для них пока не существуют,
искусство демонстрировать их жизненность, их связь с обыденностью.
Искусство читать лекцию так, чтобы у студента оставался в сознании
отчетливый визуальный образ, который он уже может воспринять и усвоить.
Огромная ответственность ложится на педагогов.
Hо готовы ли к этому педагоги? Я не вижу этого. Яркие люди не идут в науку
и преподавание. Множество моих талантливых знакомых устроились в бизнесе, в
политике, в журналистике. Да и неизвестно, получи я приглашение от
какого-нибудь СМИ, остался бы я в университете? Студент, который сегодня
идет в науку, совершает буквально подвиг самоотречения. Он обрекает себя на
нищету и тяжелую работу, которая не будет вознаграждена: Конечно, пока еще
можно кое-что сделать. Hапример, не реформировать и так полууничтоженное
либерализмом высшее образование, оставить в покое хотя бы то, что осталось.
Это хороший рецепт для начала.
Коллега, как я Вас понимаю. Прочитала спустя 4 года. Но практически ничего не изменилось. Живём мы теперь в разных государствах. А молодёжь та же и проблемы в высшем образовании те же. Исключения есть но они очень редки. А я до сих пор продолжаю удивляться, когда слышу такие ответы.
