Когда нефть подешевеет?

СКОЛЬКО ТАМ ВООБЩЕ ЭТОЙ НЕФТИ?

Для начала замечу для непосвящённых, что баррель – это 42 галлона сырой нефти. Или, если угодно, около 159 литров.

В течение многих лет ЦРУ вело наблюдение за объёмом разведанных запасов нефти. Тамошние знатоки были подписаны, например, на отчёты, публикуемые швейцарской группой Petroconsultants, платя по $35000 за выпуск. Несомненно, им было известно также о существовании другого отчёта этой группы, под названием The world oil supply 1995, который предсказывал, что общая добыча нефти в мире достигнет своего пика в первом десятилетии 21-го века. Кроме них мало кто в Штатах знал или хотя бы понял значение этого предупреждения. Нью-Йорк Таймc продолжала с восторгом живописать на первой странице oil companies mergers, как будто сам факт проглатывания одной компании другой служит указанием здоровья нефтедобывающей индустрии! Почтенная газета не баловала своих читателей анализом резервов геологического ресурса, от которого зависит жизнь страны и мира. Правда, журналы, рассчитанные на образованного читателя – Discover и Popular Science, – упомянули о том, что "в начале следующего столетия половина известных нефтяных запасов будет исчерпана, и добыча нефти начнёт перманентно снижаться" и "эксперты предсказывают, что добыча достигнет пика в 2010-ом, а после этого будет падать". Но и эти журналы не сделали попытки информировать своих читателей о возможных деталях катастрофы, кроющейся за броскими фразами. Можно с уверенностью сказать, что средний американец до последнего времени не подозревал, что весь мир находится на пороге экономического катаклизма, столь же страшного, сколь неизбежного.

Тем не менее, в Америке существовали люди, в совершенстве понимавшие ситуацию, более того, предвидевшие её за много лет вперёд. Расскажу вам об одном из них, человеке неординарного ума, учёном-геологе, раньше других разглядевшем угрозу.

В пятидесятые, шестидесятые и семидесятые годы Марион Кинг Хабберт стал одним из самых известных геофизиков в мире – благодаря сделанному им в 1949 году предсказанию, что нефтяной эре предстоит очень короткая жизнь. Конечно, мысль о том, что нефть когда-нибудь да закончится, отнюдь не была оригинальной. Ещё в 1920-х годах многие геологи предупреждали, что истощение мировых запасов нефти – дело лет, а не столетий. В конце концов, первые скважины в Пенсильвании иссякли достаточно быстро, и экстраполяция этого опыта на ограниченные запасы, разведанные к тому времени, давала вполне пессимистический результат на будущее. Однако открытия в 1930-х годах огромных запасов нефти в Техасе и в Персидском Заливе выставили предсказателей в смешном виде. Каждый год приносил открытие новых нефтяных полей, с запасами, намного превышавшими объём добытой нефти. Посрамлённые предсказатели смолкли, и большинство людей, занятых в нефтедобыче, просто предположили, что спрос и предложение будут расти в обозримом будущем, конца которому, казалось, не будет никогда.

Нашелся, однако, человек, который, вооружившись более полными данными и методами вычислений, осмелился оспорить мечту оптимистов.

М. Кинг Хабберт родился в 1903 году в Техасе. С детства его интересовали паровые машины и телефоны, и он выбрал карьеру учёного. Получив докторскую степень в University of Chicago, начал преподавать геофизику в Колумбийском университете. В летние месяцы он подрабатывал в Amerada Petroleum Corporation в Оклахоме, в Геолого-разведочном управлении штата Иллинойс и в Геологоразведке США (USGS). После службы в качестве старшего аналитика в столичном Совете по Экономике, Хабберт в 1943 году возглавил научно-исследовательскую лабораторию компании Shell Oil в Хьюстоне. Проработав там до 1964 года, перешёл на работу в USGS и до 1976-го года работал там старшим исследователем-геофизиком. В последние годы жизни он читал лекции в Стэнфорде, в UCLA, MIT, в университете Бёркли и в John Hopkins University. Не стану описывать полностью впечатляющий научный вклад Хабберта, перейду к главному – к его работам, касающимся оценки запасов углеводородов, начатым ещё в 1926 году, когда он был студентом чикагского университета. Хабберт воспользовался статистическими и физическими методами для подсчёта суммарных запасов нефти и газа, и документировал резкий рост их потребления. В 1956 году, проделав расчёты, основанные на оценках резервов и данных о жизненном цикле типичного нефтяного поля, он предсказал, что запасы нефти в США достигнут пика между 1966 и 1972 годами. В то время большинство экономистов и государственных агентств (включая USGS) отмахнулись от его расчётов.

В реальности нефтедобыча США достигла своего пика в 1970 году, хотя этого никто не заметил до 1971 года.

Вот, вкратце, как Хабберт пришёл к своим результатам. Во-первых он заметил, что выработка нефти среднего месторождения (резервуара) не описывается прямой линией, а следует кривой в виде колокола (математики знакомы с bell-shaped curves). Первая разведывательная скважина способна извлечь ограниченное количество нефти; но когда границы нефтяного поля установлены, можно сверлить много скважин. В начальной фазе выход нефти сперва быстро увеличивается, поскольку нефть поступает из верхних, легко-доступных слоёв. Но в процессе добычи наступает такая точка, когда вся легко-добываемая нефть уже выбрана. Продукция начинает падать, несмотря даже на увеличение числа скважин. Как правило, пик продуктивности нефтяного поля (резервуара) приходится на тот момент, когда из него выбрана половина наличной нефти. Даже после того, как нефть почти перестала поступать из скважин, в резервуаре всё равно остаётся некоторое количество нефти. Практически невозможно и экономически невыгодно пытаться извлечь из земли всю нефть до последней капли. На деле в некоторых резервуарах сравнительно небольшой процент содержащейся нефти доступен для обычных методов добычи (в среднем между 30 и 45 процентами).

Хабберт также изучил историю открытия нефтяных полей в 48 штатах (исключая Аляску и Гавайи). За десятилетие с 1930 по 1939 год здесь было открыто больше месторождений чем в любое другое десятилетие до или после – и это несмотря на то, что вложения денег в нефтеразведку резко возросли в последующие десятилетия. Получалось, что и кривая открытия резервуаров также имеет ту же колоколоборазную форму. Начертив график этой кривой, Хабберт сумел сделать математическую оценку полного предельно доступного для добычи запаса резервов – ultimately recoverable reserves (URR), для района 48 штатов. Он получил две цифры - соответствующие самому пессимистическому сценарию (150 миллионов баррелей) и самому оптимистическому сценарию (200 миллионов баррелей). Используя эти две оценки, Хабберт построил кривые будущих годовых добыч. При пессимистическом варианте пиковая добыча должна была наступить в 1966 году, при наиболее оптимистическом – в 1972-ом.

Следом за предсказанием пика добычи нефти в Америке, Хабберт взялся за оценку глобального пика мировых запасов. Согласно его расчётам, выходило, что этот пик будет достигнут между 1990 и 2000 годами.

(На самом деле это предсказание было слишком пессимистичным – частично из-за неполноты имевшихся в то время данных, частично из-за незначительных погрешностей использованного Хаббертом метода вычислений. Однако, как будет видно из дальнейшего обсуждения, другие исследователи улучшили и метод, и набор данных, и пришли к более достоверным выводам – отличающимся всего на десятилетие от предсказаний Хабберта.)
Хабберт сполна оценил чрезвычайную важность социальных и экономических следствий полученной им информации. Он хорошо понимал роль ископаемых топлив в создании и поддержании жизнеспособности индустриального общества, и отдавал себе отчёт в том, во что выльется вынужденный и быстрый переход к реальностям жизни по ту сторону пика нефтедобычи. В своих лекциях и статьях, начиная с 1950 года, он пытался сформулировать, как должно изменить себя современное общество, если оно хочет выжить в пост-нефтяную эру. Вот отрывок из лекции Хабберта, в котором он набрасывает очертания макро-социальных перемен, необходимых для выживания человечества:
"Существующая сегодня индустриальная цивилизация хромает из-за вынужденного сосуществования в ней двух универсальных, взаимно перекрывающих и в то же время несовместимых интеллектуальных систем: накопленных за последние четыре столетия знаний о природе и взаимодействии материи и энергии – и денежной культуры, возникшей в процессе искривлений общественной истории, начиная с доисторических времён.

Первая из этих двух систем обеспечила за последние два века грандиозный подъём индустриального общества и являтся необходимой основой для его дальнейших успехов. Вторая, унаследованная от давних времён, оперирует своими собственными правилами, которые мало связаны с системным подходом к материи и энергии. При этом, монетарная система, хотя и с помощью слабых связей, ухитряется осуществлять общий контроль над материально-энергетической системой, являясь надстройкой над ней.

Несмотря на коренные противоположности, в течение последних двухсот лет эти две системы совместно добились общего фундаментального успеха: экспоненциальный рост экономики сделал возможным разумное стабильное существование общества. Однако, по многим причинам, материально-энергетическая система не может продолжать расти экспоненциально в течение более половины отведенного ей периода, а эта фаза уже почти достигнута. Монетарная система не знает подобных ограничений и, в соответствии со своими фундаментальными законами, требует продолжения роста за счёт накапливания сложных процентов".
Хабберт верил, что общество, желающее избежать ужасов хаоса, который последует за резким падением уровня доступного энергоресурса, должно отказаться от устаревшей монетарной системы, основанной на принципе долг-и-прибыль-на-интерес, приняв вместо этого систему расчётов, основанную на материи-энергии – экологически-оправданную систему, базирующуюся на понимании ограниченности наличных природных запасов. Он говорил: "Мы присутствуем при кризисе эволюции человеческого общества. Оно уникально и для человеческой, и для геологической истории. Этого никогда не было прежде, и этого никогда не случится в будущем. Нефть можно использовать только один раз. Запасы металлов можно использовать только один раз. Скоро нефть будет сожжена, а металлы выкопаны из земли и невосстановимо рассеяны."

Подобные взгляды создали Хабберту в среде журналистов имедж прорицателя армагеддона. На самом деле он не был пессимистом, наоборот, при случае он занимал позицию утопического провидца. У нас есть, говорил он, необходимое know-how; всё, что нам нужно, это отремонтировать нашу культуру и найти альтернативу деньгам. Если бы общество приняло решение о преимущественном развитии технологий солнечной энергетики, нашло пути понизить народонаселение, отказалось от пагубной привычки истощения ресурсов и разработало стабильную экономическую модель для замены существующей, основанной на бесконечном росте, будущее человеческой расы было бы обеспечено. "Мы не начинаем с нуля, – убеждал сомневающихся Хабберт, – Мы аккумулировали невероятное количество технического знания. Всё, что нам нужно, – это связать [всё знание] воедино. У нас всё ещё есть возможность действовать, но время для манёвров постоянно уменьшается."

6 июня 1974 года Хабберт выступил с заявлением и предупреждением о необходимости действовать перед Подкомитетом по Окружающей Среде Палаты Представителей. Кому не лень – прочтите этот пророческий документ, где чётко, детально и без прикрас изложены последствия исчерпания нефтяного ресурса на экономику и экосистему планеты.

М. Кинг Хабберт умер в 1989 году, за два десятка лет до достижения миром пиковой нефтедобычи. Неблагодарную работу Кассандры взяли на себя следовавшие за ним учёные. Среди них – Колин Кэмпбелл. В статье "Конец Дешёвой Нефти", опубликованной в Scientific American в марте 1998 года совместно с Жаном Лехеррером, он даёт следующее интересное разъяснение:
С точки зрения экономики не имеет существенного значения, когда именно мир останется совсем без нефти: важно знать, когда добыча достигнет максимума и начнёт снижаться. За этой точкой цены полезут вверх, если, конечно, не удастся резко понизить спрос. Используя различные методы вычислений для оценки существующих резервуаров сырой нефти и для оценки запасов, которые ещё предстоит открыть, мы пришли к выводу о том, что падение нефтедобычи должно произойти до 2010 года.
Действительно, чтобы разрушить сложившуюся экономическую структуру современного мира, совсем не обязательно ждать, когда вся нефть будет выжата до капли - биржа, напуганная взрывным ростом цен, сделает это раньше. Вот как выглядят кривые Кэмпбелла и Лехеррера:

Многие аналитики, занятые в нефтяном бизнесе, изначально не принимали предсказаний Хабберта и его последователей, потому что официальные цифры стран-владельцев нефти утверждали, будто мировые резервы нефти продолжали существенно расти за последние двадцать лет. Кэмпбелл указывает, что официальные цифры содержат систематические ошибки, причина которых очевидна: страны-экспортёры нефти имеют серьёзную причину завышать имеющиеся у них резервы. Дело в том, что, чем выше объявленные резервы нефти, тем больше нефти им позволяется продавать! Более того, пишет Кэмпбелл,
"есть веские основания подозревать, что когда в конце 1980-х годов шесть из одиннадцати членов OPEC завысили свои резервы на огромные объёмы – от 42% до 197%, они сделали это не только для того, чтобы поднять квоты продажи нефти... Около 80% добываемой сегодня нефти приходится на счёт нефтяных полей, найденных до 1973 года, большинство которых находится в фазе угасания. В 1990-ых годах нефтяные компании открывали новые нефтерезервы со средним объёмом в семь Мбн (Миллиардов баррелей нефти) в год; в последний год они продали в три раза больше этого количества. Тем не менее, официальные цифры утверждают, что резервы не уменьшились на 16 Мбн, как следовало бы ожидать, а наоборот – увеличились на 11 Мбн. Одной из причин может быть то, что правительства нескольких дюжин стран-экспортёров решили не объявлять о падении своих нефтезапасов, скорее всего, чтобы улучшить своё политическое лицо и способность получать банковские субсидии. Есть и другая важная причина – корректировки отчётов: нефтяные компании заменяют старые оценки резервов нефти, оставшиеся невыбранными в покинутых резервуарах, на более высокие цифры. Для практических целей эти бумажные операции безобидны, но вносят серьёзные искажения в предсказания, основывающиеся на экстраполяции цифр, содержащихся в официальных отчётах стран-экспортёров."
Чтобы лучше представить размеры надувательства честной публики экспортирующими странами, гляньте-ка на вот этот приведенный Кэмпбеллом график и обратите внимание на ничем не объяснимый прыжок резервов сразу всех экспортёров между 1987-ым и 1988-ым годом:

На графике отсутствует Россия. Ну, вы же понимаете – Российское правительство никогда не пошло бы на обман мировой общественности!

Так сколько же всё-таки осталось в земле этой нефти, спросит нетерпеливый читатель. Точно никто не знает, но опубликованные оценки количества извлекаемой в принципе сырой нефти на планете колеблются вокруг цифры в два триллиона баррелей (Кэмпбелл и Лехеррер).

Что касается точки пиковой добычи, каждая из стран-экспортёров проходит её в отведенное ей природой и человеческой жадностью время. Вот вам график для размышления о тех странах, которые уже прошли свой пик:

Да, скажет сомневающийся читатель, но ведь всё время открывают новые месторождения!

Вот вам временной график, приведенный Кэмпбеллом, иллюстрирующий объём вновь открываемых гигантских нефтяных резервуаров с 1930-го по двухтысячный год:

СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ, ЛОЖЬ И СТАТИСТИКА

Те, кто утверждают, что непременно будут найдены новые крупные резервы нефти, в отличие от реалистов, пока что не представили никаких данных, на которых основана их вера. Неплохо бы привести хоть какие-нибудь указания на то, где именно они ожидают найти эти резервы, где прячется обещанная ими нефть. Дело в том, что армия геологов в течение десятилетий старается выискать нефтяные месторождения по всему глобусу, используя всё более совершенные методы поиска и всё более современные приборы, но, несмотря на усилия, геологи находят с каждым годом всё более мелкие нефтяные поля.

Теперь об увеличении продуктивности старых полей за счёт более эффективных технологий добычи. Конечно, новые технологии позволяют увеличить количество извлекаемой из резервуара нефти, в некоторых случаях даже удвоить процент съёма нефти. Но Кэмпбелл с Лахеррером и другие исследователи-реалисты уже учли возможности этих технологий, когда составляли свои оценки будущей добычи. Всё учтено могучим ураганом, друзья мои.

Кроме того, важно понимать, что такие технологии не обходятся "бесплатно" – за все усилия приходится платить – чем бы вы думали? – правильно, дополнительными расходами энергии! Экономисты называют эти расходы мудрёным названием ratio of energy return on energy invested (EROEI) – отношение возврата энергии к затраченной энергии. Пожалуйста, помните про этот коэффициент, и никогда не встревайте в споры с энтузиастами новых методов до тех пор, пока они не приведут данных о том, что предлагаемый ими флогистон имеет EROEI > 1.

Сколько энергии нужно потратить, чтобы получить некий энергоресурс? В добрые старые дни на заре нефтяной эпопеи, когда нефть добывали из больших, нетронутых прежде резервуаров, с использованием простых технологий, количество энергии, потребной для добычи, было незначительно в сравнении с энергией добытого топлива. По мере того, как нефтяные поля старели, а технологии становились всё более мудрёными и дорогостоющими, всё больше энергии приходилось затрачивать на извлечение барреля нефти, и дробь EROEI становилась всё меньше.

Лучше всего это видно, если использовать показатель, называемый величиной добычи на фут проходки. В течение первых 60 лет (до 1920 года) при сверлении скважин на каждый фут пройденной скважины добывалось примерно 240 баррелей нефти. В 1930-х годах на вновь открытом нефтяном месторождении в восточном Техасе (6 миллиардов баррелей) показатель добычи достиг максимума в 300 баррелей на фут проходки. Но с тех пор, во все последующие десятилетия, съём нефти при сверлении постепенно падал, пока не достиг 10 баррелей на фут скважины. Заметьте: это понижение произошло в период интенсивных поисков нефтяных ресурсов, во времена, когда использовались всё более изобретательные технологии, такие как 3D-сейсморазведка и горизонтальное бурение скважин. Да, новые технологии позволили увеличить съём нефти из резервуаров, но показатель EROEI значительно понизился.

Что касается использования технологий, позволяющих увеличить продукцию старых резервуаров, за эту работу имеет смысл браться только в том случае, если ты можешь достать из-под земли больше нефти, чем потребуется на её доставание. Во время добычи приходится контролировать постоянно снижающийся показатель EROEI, чтобы не оказаться в дураках: когда EROEI становится равным единице, это значит, что на добычу каждого барреля нефти расходуется энергия ранее добытого барреля, и ваши упражнения теряют смысл. Даже если нефть сохраняет своё значение как смазочный материал или сырьё для производства пластмассы, она перестаёт быть энергетическим ресурсом!

Теперь представьте себе, что вам удалось найти новый энергоноситель, но с EROEI, вдвое меньшим, чем добываемая сегодня нефть. Это означает, что вам придётся добывать его в двойном количестве, чтобы получить то же количество энергии, что вы получаете от нефти. Поэтому при переходе на альтернативные ресурсы с более низким EROEI количество энергии, доступной обществу, уменьшается.

Это всё вещи очевидные, и я прошу прощения у тех из вас, кто давно уже всё понял. Мне хочется, чтобы поняли все... Ну ладно, почти все. ;)

Кстати, говоря об увеличении эффективности добычи, надо иметь в виду, что сама по себе эффективность ничего не стоит, если мы одновременно не снижаем де-факто общее количество изымаемой из недр и сжигаемой нефти. К сожалению, этого не происходит. Истощение нефтересурса растёт всё более быстрыми темпами.

Приведу один пример роста. Статья, опубликованная репортёром из Пекина ( http://www.sudantribune.com/spip.php?article22772 ), оценивает потребление нефти континентальным Китаем в 2012 году в 9.96 миллионов баррелей в день (Мбд) – когда КНР выйдет на второе после США место среди потребителей нефти. Сравните эту цифру с китайским потреблением нефти в 2002 года, равным 4.96 Мбд. Речь идёт о реальном удвоении потребления за десятилетие с 2002 по 2012! Cтопроцентный рост потребления за 10 лет. Аналогично обстоят дела с Индией. Это значит, что хотя потребление нефти в США и других развитых странах Запада, благодаря консервации, вышло на постоянной уровень, потребность в нефти будет продолжать расти за счёт Китая и Индии – в то самое время, как открытие новых резервов и добыча будут падать.

“Ну, ничего, – добродушно улыбаясь, говорит оптимист, – в нефтенесущих сланцах и нефтяных песках достаточно нефти, чтоб хватило на следующие 5000 лет! Конечно, цена этой нефти будет выше, чем цена обычной сырой нефти. Конечно, EROEI будет ниже, но следует надеяться, мы преодолеем эти недостатки”.

Надо пояснить, что это за звери – нефтяные сланцы и пески – и где они водятся.

Вот здесь вы можете прочесть сообщение о нахождении гигантских залежей нефтеносных сланцев на территории Юты, Колорадо и Вайоминга: http://en.wikipedia.org/wiki/Athabasca_Tar_Sands .

Строго говоря, камень, содержащий нефть в этом месторождении, не является сланцем. У нас его называют marlstone (не знаю, как это сказать по-русски) – на ощупь он вроде “мыльного камня”, выглядит как затвердевшая чёрно-серая глина. И содержит он не нефть, а твёрдое вещество, называемое керогеном. Всё равно, открыватели месторождения стали называть камень сланцем, поскольку так велели ребята из маркетинга: деньги на добычу и производство предполагалось изыскивать за счёт индивидуальных вкладчиков, а “сланец” лучше звучит. Солиднее. Так и я буду называть этот минерал.

Работы по развитию добычи нефти из сланцев начались лет 90 назад, и пока что, несмотря на серьёзное вложение денег такими компаниями, как Chevron, Unocal, Exxon и Occidental Petroleum, не привели к эффективной технологии.

Извлечение нефти из сланца включает следующие процессы: добычу сырья (часто в открытых карьерах), транспортировку, нагрев до 900°F, добавление водорода и, наконец, захоронение отходов. Объём отходов очень велик – гораздо больше, чем первоначальный объём породы. К тому же эти отходы вредны для окружающей среды и способны отравить грунтовые воды в большом радиусе. Технологический процесс и вспомогательные работы требуют использования огромных запасов чистой воды – ресурса, который в последние годы становится ещё более драгоценным, чем нефть!

Уолтер Йангквист метко просуммировал ситуацию с добычей нефти из сланцев: “Мы дополнительно привносим проблему исчерпания водных ресурсов, требуемых для крупномасштабной разработки породы и процесса массового производства, при том, что возврат энергии на затраты в лучшем случае очень низок, к тому же добавляется колоссальная проблема отходов; с учётом этих соображений очевидно, что из нефтеносных сланцев вряд ли удастся извлечь значительные количества нефти, сравнимые с гигантскими объёмами потребляемой сегодня сырой нефти.”

Схожим образом обстоят сегодня дела с нефтяными песками. В Википедии вы можете прочесть популярную статью об этом выигрышном лотерейном билете, который Канада недавно разыскала у себя в заднем кармане – http://en.wikipedia.org/wiki/Athabasca_Tar_Sands . Речь идёт об огромных залежах нефтяных песков в Атабаске, на севере провинции Альберта. Залежи содержат ориентировочно от 870 миллиардов до 1.3 триллиона баррелей нефти – количество, равное или большее объёма всей сырой нефти, добытой с 1859 года до наших времён. В настоящее время несколько компаний, объединившихся в конгломерат под общим названием Syncrude, а также компания Suncore (дочернее предприятие Sun Oil Company) начали операции по разработке нефтяных песков в Альберте. Syncrude производит около 280000 баррелей нефти в день. Извлечение нефти выполняется с помощью следующего процесса: горячей водой смываются налипшие на песчинки частички затвердевшей нефти; эта нефтяная смола легче воды, она всплывает на поверхность ёмкостей, откуда её собирают; потом добавляют вещество, называемое naphtha – дистиллят нефти – для того, чтобы довести консистенцию до уровня синтетической жидкой нефти, которую уже можно закачивать в излюбленные всеми нами баррели. В настоящее время требуется добыть, транспортировать и переработать две тонны песка для того, чтобы получить одну тонну нефти. Так же, как и в случае нефтенесущих сланцев, отношение полученной энергии к затрачиваемой – net energy yield – весьма невысок: “требуется энергетический эквивалент двух из каждых трёх добытых баррелей нефти, чтобы покрыть расходы энергии на добычу и сопутствующие накладные расходы” (Йангквист).

Кроме того, метод извлечения нефти из песков оставляет после себя озёра загрязнённой нефтью воды, с которой нужно что-то делать! На каждый баррель извлечённой нефти приходится от двух до двух с половиной баррелей жидких отходов, которые пока что закачиваются в гигантские накопительные пруды. Пруд, принадлежащий компании Syncrude, представляет собой яму с периметром 22 километра, глубиной 6 метров: грязная вонючая ядовитая пенистая жидкость, плавающая на подстилке 40-метровой толщины, состоящей из смеси песка, песчаника, глины с примесями неизвлечённой нефти.

Вряд ли многим ли из вас когда-либо привелось путешествовать по диким просторам Альберты и наслаждаться редкой красотой живой, нетронутой природы. Я счастливчик. Мне удалось повидать места, которым, возможно, угрожает разработка найденного богатства. Поделюсь с вами одной фотографией. Лучше один раз увидеть, чем дюжину раз услышать:

Жители Альберты начали подавать в суды и организовывать компании активистов, требующие прекращения работы предприятий по переработке нефтяных песков, ссылаясь на серьёзные проблемы, создаваемые применяемым процессом: уничтожение древних лесов, разрушение почвенного покрова, смерть домашних животных и тревожный рост самопроизвольных абортов у живущих поблизости женщин.

Для того, чтобы заменить глобальное использование природной сырой нефти искусственным продуктом, извлечённым из нефтяных песков, понадобилось бы построить дополнительно около 300 таких предприятий, как Syncrude (и это только, чтобы заменить нынешний уровень потребления нефти). Этим 300 предприятиям, взятым вместе, потребовался бы пруд для накапливания отходов размером порядка 8000 квадратных километров.

Но, поскольку чистый (net) выигрыш энергии при извлечении нефти из песка в 2 – 2.5 раза ниже, чем от обычной нефти, миру понадобилось бы более 600 заводов, с прудом для ядовитых отходов площадью 15000-16000 квадратных километров – приближающимся по размеру к озеру Онтарио.

Подходя к делу реалистически, следует заключить, что хотя выработка энергии из нефтяных песков представляет собой потенциальное решение вопроса для Канады и канадцев, неразумно рассчитывать, что этот энергоноситель может помочь миру справиться с глобальным энергетичским кризисом.

Какой кризис? Нет никакого кризиса! – восклицают раздражённые читатели, – гляньте в заявления правительственных организаций CША, например, USGS, организация, где работал ваш Хабберт, опубликовала отчёт под названием “World Petroleum Assessment 2000”, предсказывающий такой существенный рост резервов, что пик отодвинется на много лет вперёд, может на два десятилетия или больше!

Правда, геологическая служба США, USGS, – почтенное агентство, в котором работают многие серьёзные геологи, специалисты по ископаемым углеводородам. Есть ли причины подозревать USGS в искажении оценок будущей добычи?

На самом деле, многие из экспертов, работающих в USGS, выступили с открытой критикой этого Отчёта. Один из них, Лес Магун, сгоряча даже завёл веб сайт, идущий наперерез политическим ходам своего агентства: http://www.oilcrisis.com/magoon/ .

Некоторые из авторов Отчёта – Schmoker и Klett – подробно объясняют в своём разделе, что нет никакой ясности касательно роста резервов в регионах вне США и Канады. Как бы подипломатичней расшифровать это заявление, дорогие читатели? Наверное, так: страны-экспортёры – от арабов до Венесуэлы и России – не отличаются избыточной честностью, и трудно оценить, насколько самозабвенно они способны врать. Поэтому, говорят Schmoker и Klett, мы будем использовать данные, известные для 48 американских штатов, в качестве модели для предсказания мировой продукции – лучше, мол, хоть какая-то кривая, чем вообще никакой!

Однако экстраполяция исторических американских данных на остальной мир чревата серьёзными проблемами. Вот пример: рассмотрим техасское месторождение, открытое в 1930-х годах, рассмотрим изменение обнаруженных там нефтерезервов с 1965 по 1995 год, и получим оценку роста резерва за 30 лет для месторождения 30-летнего возраста. Если использовать полученную оценку роста для нефтяного месторождения, открытого в 1965 году в Саудовской Аравии, рассматривая саудовский отчёт о наличных резервах 1995-го года, это приведёт к предсказанию существенного роста резервов саудовского месторождения. Оказывается, такой подход чреват крупными ошибками (для интересующихся более подробными деталями приведены примечания 1 и 2 внизу страницы).

Если бы Американская Геологическая Служба рашилась исправить эти ошибки, сомнительно, что их оценка прохождения пиковой точки существенно отличалась бы от предсказанной Кэмпбеллом.

Однако это ещё не самая большая плюха в анализе, выполненном Геологической Службой США.

Их Отчёт предсказывает общее увеличение добычи с 2000 года до 2030-го на 1200 миллиардов баррелей – т.е. среднее годовое увеличение добычи на 40 миллиардов баррелей. За самое продуктивное десятилетие – с 1957-го по 1967-ой – геологи обнаруживали новые резервы объёмом (в среднем) 48 миллиардов баррелей в год. Если индустрия способна повторить этот праздник сердца, почему же её не удалось этого сделать ни в одно из других десятилетий? Вновь разведанные ресурсы плюс увеличение оценок резервов существующих полей составили всего 9 миллиардов баррелей в год в 1990-ых. Что заставит эту цифру учетвериться в последующие десятилетия?... USGS не даёт ответа.

Зачем вдруг солидному государственному агентству публиковать Отчёт, представляющий столь экстравагантно оптимистическую картину светлого будущего мировых нефтяных ресурсов?...

Кстати, этот оптимизм присущ не только USGS: Energy Information Agency (EIA) Департамента Энергии (DoE) выдало на гора такие же розовые предсказания. В чём тут дело?

Намёк на истинную причину можно найти в одном предложении, захороненном в недрах опуса EIA под названием “Annual Outlook 1998 with Projections to 2020”. В нём говорится: “Поправки к оценкам USGS и MMS основаны на рассмотрении не-технических причин, направленных на поддержку роста домашних запасов до уровня, необходимого для достижения проектного уровня спроса.” Другими словами, оценка предложения просто-напросто схимичена так, чтобы совпадать с ожидаемым спросом! Кто там произнёс слово “волюнтаризьм” при дамах?...

Недаром людям, занятым в нефтяной индустрии, издавна известно, что данные USGS b EIA о нефтедобыче за текущий и прошлый периоды всегда аккуратны, но предсказания на будущее следует воспринимать исключительно как политические заявления, призванные успокоить Конгресс и население – сообщив, что обозримое будущее не таит никаких зловредных опасностей с топливом, и что Американскому народу следует продолжать и дальше покупать и сжигать нефть, не заботясь о каких-то там будущих бедах.

В этом нет ничего нового: ещё в 1973 году Конгресс требовал расследования деятельности USGS, когда оно не сумело предсказать, что пик добычи нефти в США придётся на 1970 год...

Наконец, последнее возражение: “нам нужна, в общем-то не нефть, а энергия, которую можно получить из других источников”. Никто не спорит, нужна энергия. Да и направление поиска новых источников, в общем, известно – наиболее обещающим является преобразование солнечной энергии непосредственно в электричество. Проблема заключается в том, что отведенное нам время быстро убывает. Песочные часы отмеряют жизнь цивилизации, пока мы продолжаем развешивать гирлянды лампочек для какой-нибудь очередной олимпиады.

Почему такая спешка? Мы ведь только говорим о пике добычи нефти, ещё достаточно времени на организацию перехода...

На самом деле есть все основания торопиться. Ножницы между спросом и предложением разинут свою пасть после прохождения пика добычи; в обстановке спирального роста цен на топливо и продукты питания возникнет биржевая паника, из-за которой общество потеряет доступ к обычным рыночным механизмам капитализации, необходимым для новых исследований. Взамен свободного рынка обществу придётся прибегнуть к авторитарным мерам, которые будут восприняты населением, как самое опасное покушение на свободы и права индивидуума со времён Войны за Независимость. Я стараюсь не думать о том, во что это может вылиться. Жители России и других стран могут сами попробовать построить модели смутного времени для своих государств...