«ЗОЛОТОЙ ДОЖДЬ» ЗАКАНЧИВАЕТСЯ

В ходе предвыборных поездок в Тюмень у меня было много встреч с интересными людьми, коими богата Западная Сибирь. Но особенно запомнилась встреча с Иваном Ивановичем НЕСТЕРОВЫМ. Это личность легендарная. Участник открытия и освоения крупнейших месторождений нефти и газа в Западной Сибири, лауреат Ленинской премии, член-корреспондент АН СССР (и РАН), в течение 35 лет — директор мощнейшего Западно-Сибирского геолого-разведочного нефтяного института. Он знает о тюменской и российской нефти больше, чем кто бы то ни был. И то, что он рассказывал, было поразительным. Ведь многие из нас, включая автора этих строк, находятся в плену представлений о том, что запасы нефти в нашей стране неиссякаемы. Но вот что думает по этому поводу академик Нестеров.

— Иван Иванович! Огромные мировые цены на нефть, «золотой дождь», который нисходит на Россию с начала 2000-х, создают впечатление процветания, политической и экономической стабильности. Отсюда и феномен «всенародной любви» к Путину. Народ убежден, что нефти много, что «золотой век» будет продолжаться почти бесконечно, что нынешнему поколению граждан РФ не о чем беспокоиться. Надолго ли нефти хватит на самом деле?

— В стране нефти нет. В этом году началось падение ее добычи даже в Западной Сибири. «Сургутнефтегаз» — самая процветающая компания. И тем не менее падение на 3% по сравнению с 10 месяцами прошлого года. «Славнефть» в Мегионе — падение на 30%. Мелкие фирмы (их уже под две сотни) — падение на 30%. «Роснефть» вроде бы увеличила добычу на 30%. Но это липовый рост. Они забрали ЮКОС и его добычу выдают за свою. То есть вроде по России прирост в 3%. Но я думаю, что эти цифры натянутые. К 2015—2020 годам будет обвальное падение. К 2015 году мы должны быть готовыми нефть покупать за рубежом.

Все считают, что у нас, по прогнозным запасам, нефти полно. Но что такое прогнозные запасы? В прошлом году Министерство природных ресурсов выставило на тендер тему на 280 миллионов рублей — прирастить ресурсы нефти по России на 2 млрд тонн категории Д. Я написал министру, что берусь «сделать» 2 млрд тонн прогнозной нефти за месяц, и бесплатно. И это будет более обоснованно, чем за 280 млн рублей.

Вот этими прогнозными «запасами» кормят верхушку РФ. Но на самом деле все обстоит иначе. В США, например, учитывают запасы только категорий А и Б. Поэтому с 1938 года у них годовая добыча постоянно обеспечена на 10 лет вперед. А у нас промышленными запасами считаются категории А, Б, С1 и даже С2. А что такое категория С2? Это «запасы», где еще не пробурено ни одной скважины. В «верхах» этого не знают?

— Но верхушка РФ намерена теперь снабжать нефтью не только Запад, но и Восток. Путин дал согласие на создание нефтепровода мощностью в 80 млн тонн в год из Восточной Сибири (из Иркутской области) на Тихий океан, до Находки. Из этого объема — 50 млн тонн нефти в год Китаю.

— Это очень сомнительное решение. Чтобы добыть 80 млн тонн нефти в год, нужно примерно 3 млрд тонн запасов категории А и Б. Сегодня запасов таких категорий в Восточной Сибири — ноль. И ничего не предвидится. Ведь чтобы открыть новые месторождения и доказать наличие там промышленных запасов, нужно поисково-разведочное бурение по 3—3,5 млн метров в год. Для этого необходимо примерно 300 буровых станков. Их тоже нет. «Уралмаш» способен производить примерно 8 станков в год. Там уже очередь на 6—7 лет. Покупать за границей — никакого Стабилизационного фонда не хватит.

Но станки тоже еще не всё. Для них нужно минимум 250 бригад поисково-разведочного бурения. Их тоже нет — ноль. Путин считает, что в 2011 году вся эта труба будет заполнена. Но я считаю (это сугубо мое мнение), что ни в 2011, ни в 2020, ни в 2030-м, ни в 2050 году этой нефти не будет. В этом здании, где идет интервью, раньше был Западно-Сибирский геолого-разведочный нефтяной институт. В этом кабинете обосновывали и проектировали все скважины. В год до 800 скважин. И все бурились. Сегодня вся Россия за счет бюджета бурит 5 скважин.

— А частные компании?

— «Сургутнефтегаз» бурил порядка 600 тыс. погонных метров в год. Но беда не в объемах геолого-разведочных работ, а в том, что всю территорию поделили на лоскуты — лицензии. У нас на месторождениях сидят порядка 200 фирм. Большим фирмам, которые могут выделить деньги на геологоразведку, негде бурить. Это самая дикая сторона частной собственности. Она превратилась в тормоз развития нефтяной промышленности. Когда мы работали — было гигантское пространство. Всё было в наших руках. Поэтому мы открывали гигантские месторождения.

А сейчас шарахаются туда-сюда. Даже готовы бурить. Но на своей территории негде. Значит, нужно уходить от своих баз. Пошли на север. Всё пусто. Во льдах теперь искать, возле Северного полюса? Там нефти нет. Ни грамма. Тот же «Сургутнефтегаз» взял участок в Иркутской области. Туда нужно везти станки и там тяжелейшие условия. В разведанных районах скважина стоит 40—50 млн рублей. А в неосвоенных районах нужно 200 млн на скважину.

— Значит, поставки нефти Китаю Россия обеспечить не сможет?

— Только если отобрать поставки у Запада и повернуть на Восток тюменскую нефть. Я бы советовал с китайцами не шутить. Они такие штрафы предъявят нам ...

— Но с тюменской-то нефтью всё в порядке?

— Ее почти уничтожили. Ее из извлекаемой части загнали в неизвлекаемую. За счет неправильной разработки. За счет того, что государство упустило контроль над разработкой нефти, раздав месторождения бесплатно. Сейчас новые хозяева сами составляют проекты, сами контролируют. А раньше был строгий контроль разработчиков. Головной институт имел право остановить промысел, если нарушают технологию. По прежним нормам, в среднем в Ханты-Мансийском регионе нужно закачивать для поддержания пластового давления на один кубометр нефти 1,2 куба воды. А закачивают до 7 кубов. Получается 90—95% обводнения. По обводненности осталось 5% нефти, а не 80%, как считает правительство.

Никто ни за что не отвечает. Главное — продать и получить деньги. Многие производители не знают, что делают. Они безграмотные. Например, банкир купил территорию. Он ею руководит. И что он понимает? Он думает, что там озера и реки нефти... А те, кто понимает создавшееся положение, сознательно уничтожают извлекаемые запасы нефти. Они себе уже миллиарды долларов положили в карман, причем хранят их не у нас. То, что деньги идут за рубеж, — показатель неуверенности в политической системе. Американцы же нам не дают на хранение деньги!

— А власть предпринимает усилия, чтобы переломить ситуацию?

— Она не только не предпринимает усилий. Она способствует тому, чтобы нефть быстрее закончилась. Падение уже началось. Это известно специалистам. Но народ об этом не знает.

— Это как? Ведь на всех углах кричат о приоритетном значении нефтегазовой промышленности.

— Власть стремится нарастить экспорт нефти. За счет этого увеличивают дебит скважин и гробят месторождения. С 1991 года уже угробили 20 млрд тонн запасов. Это 140 млрд баррелей. Если продавать ее по 80 долларов за баррель, то это 11 трлн долларов. Этот процесс грабежа недр начал Горбачёв, продолжили Ельцин и Путин.

Когда начался развал экономики в 1992 году, мы, директора крупнейших институтов и объединений, поехали в Москву. Нас принимал Бурбулис. Он нам говорит: «Вы геологи? Тогда берите молоток, бутылку водки и работайте». Вот на таком пещерном уровне понимание геологии. Боюсь, что на этом же уровне в «верхах» так всё и осталось. На предложения нашего экспертного совета в «Роснедрах», где собраны лучшие советские геологи, вообще не обращают внимания. «Им» это неинтересно. В 1942 году, в самые тяжелые времена, Сталин дал приказ всех геологов отозвать с фронта и направить на поиски полезных ископаемых. А сейчас? Их отправляют продавать туалетную бумагу.

— Тем не менее трудно поверить, чтобы власть вела себя столь безответственно.

— Вот Концепция энергетической стратегии России на период до 2030 года. Выполнял ее Институт энергетической стратегии. Я бы назвал это концепцией разрушения России. Ничего конкретного. Сплошная фразеология — всё у нас прекрасно, мы растем, развиваемся. Но приводится реальная статистика. От нее никуда не уйдешь. А вот если судить по статистике — всё наоборот: везде падение, падение, падение.

Но самое главное — ничего конкретного. Поучились бы у Госплана СССР. Там принимали планы на 5 лет и больше. И всё выполнялось. Ибо всё прорабатывалось и просчитывалось сначала на местах. Десятки, сотни институтов были задействованы. А тут два человека из института составили концепцию, причем совершенно безграмотно. В этом документе нет даже упоминания Западной Сибири. На 2008 год все деньги отсюда сняты. Всё отдают Восточной Сибири. Там говорят: мы не можем их освоить. Там тяжелые условия. Им говорят — осваивайте. Огромная трагедия в том, что нами руководят некомпетентные люди.

— Но утверждают, что нефти хватит минимум на 40 лет.

— Нам хватит нефти и на 200 лет. Но только при условии внедрения совершенно новых технологий. В этом случае, по моим оценкам, ресурсы только Западной Сибири можно повысить до 830 млрд тонн. Это в три раза больше, чем во всем мире. Такие объемы можно извлечь по технологиям, которые еще надо разрабатывать. А по технологии, которая уже есть, у нас запасы в 174 млрд тонн. Причем себестоимость — ниже нынешней.

Научный задел уже создан. Речь идет о добыче нефти из глины. Она считается антиподом нефти. Весь мир считает, что нефть из глины добывать невозможно. Но мы получаем гигантские промышленные фонтаны из глинистых пород. Из скважины №501 на Салымской площади в Западной Сибири мы получали 5 тыс. кубометров нефти в сутки. Хотя сейчас рентабельными считаются удаленные скважины с дебитом только более 10 тонн в сутки. Если развивать это направление, то до 2020 года мы сможем только по Тюменской области довести добычу до 750 млн тонн. А вот при применении лишь традиционных методов в Западной Сибири к этому времени будет добываться только 50 млн тонн.

Но новые технологии отвергают. Деньги дают на что угодно, но только не на это. Вместо того, чтобы инвестировать в новые технологии, нынешняя власть инвестирует в западные экономики. Власть не заинтересована в развитии экономики, ибо это приведет к увеличению внутренней потребности в нефти. А ее выгоднее продавать на экспорт.

— Не противоречите ли вы сами себе? С одной стороны — нефти нет, с другой — неисчерпаемые запасы.

— Нет, противоречия нет. У нас уже нет нефти, если добывать ее традиционными методами. Только новые объекты и новые технологии за счет глинистых пород. Во всём мире их полно. У нас в Западной Сибири очень большой, сплошной пласт суши с повышенным содержанием биоресурсов недр — более миллиона кв.километров. В каждой точке есть нефть. Но разработку новых методов добычи намеренно сдерживают, ибо цена нефти сразу упадет до 15 долларов за баррель. Мировой нефтебизнес заинтересован в сверхприбыли. А ведь экономически обоснованная цена (это фирма «Эксон» считала) — 15 долларов за баррель. По моим расчетам — 13 долларов. В любом случае это не 100 долларов.

— А тезис о бесконечных запасах нефти — это не «вечный двигатель»?

— Всё основывается на вполне конкретных анализах. У меня их несколько тысяч. Я не раз докладывал ведущим геологам и нефтяникам России и мира. Пока я объясняю химизм этого процесса, все полностью соглашаются. Это классическая химия и физика. Никуда не денешься. Есть приборы, которые все фиксируют, например движение электронов. Мы говорим: «Вот реакции, которые использует природа». Мы разгадали эти загадки. Это природные технологии. Ничего сверхъестественного. Сейчас появилась техника, которая может всё это делать. Но мне говорят: всё равно такого не может быть. Мир за последние десятилетия ни на метр не сдвинулся с места в вопросах поиска нефти. Моя идеология — это первая, когда предлагается искать по-иному.

Я использую пустые скважины. Они уже списаны. Но гарантирую, что получу 30 тонн из каждой пустой скважины. На самом деле — больше. У меня есть статья, которая называется «Нефть и горючие газы — возобновляемые источники энергии». Можно искусственно получать нефти больше, чем сделала природа.

— А ваши технологии на Западе могут перехватить?

— Сами они додумаются лет через 50. Если не украдут.

— Но ведь у вас есть открытые публикации?

— Всё равно есть тонкости, без которых ничего не получится. Дело еще и в том, что 99% всех зарубежных геологов говорят: «Этого не может быть». Потому что сотнями лет им вдалбливали, что глина — это антипод нефти. Пористость равна нулю, проницаемость равна нулю. Вот эта формула и действует. А это абсолютно другая система формирования нефти. Это идея, которой нужно заниматься, поскольку она «достаточно сумасшедшая». Так говорил Нильс Бор. И я следую его идеологии. В основу положено движение неспаренного электрона. Природа это делает и я это делаю. На уровне нанотехнологий. Однако нам говорят: никаких нанотехнологий в геологии быть не может. Бури глубже, и всё тут.

Между тем из этих же пород можно извлекать уран. Сейчас Россия собирается покупать уран. А у нас свой есть. Общемировые запасы урана — 600 тыс. тонн. В основном в Канаде и Австралии. У нас ресурсы урана, по моим подсчетам, 2 млрд тонн. У меня есть технология его добычи. Сначала откачиваем нефть из черных глин и потом разрабатываем уран. Ведь ураном торговать гораздо выгоднее, чем нефтью. Цена урана на сегодняшний день — где-то 111—115 долларов за килограмм. А себестоимость, по моим расчетам, — примерно 10 долларов.

— Не жалеете о прошлом?

— Я более 20 лет был членом обкома КПСС и из партии не выходил. Храню все семь Красных знамен, полученных Западно-Сибирским геолого-разведочным нефтяным институтом. Это был, возможно, самый мощный институт в СССР, а то и в мире — 1200 человек. В этом кабинете иногда решалась судьба всей Западной Сибири. Ныне геология в загоне. С 1991 года не открыто ни одного достойного нашей эпохе месторождения. Всё советское. Если дело так пойдет и дальше, то нефти у нас скоро не будет. И в этом будут виноваты только политики, которые за карманным долларом не хотят видеть возможностей для возрождения России.

Беседу вел

Вячеслав ТЕТЁКИН.

[15/01/2008]

***

Интервью с лауреатом Ленинской премии академиком И.И. Нестеровым

– Иван Иванович! Недавно премьер-министр Путин принял участие в заседании Госкомиссии по запасам полезных ископаемых. Там он призвал создать единую структуру, которая займется управлением минеральными ресурсами. При этом он заявил, что «фактически невозможно получить в одном месте полные, исчерпывающие данные о месторождениях и недропользователях». То есть власть сама толком не знает состояния дел в отрасли, приносящей самые крупные поступления в бюджет. Вы один из первых, еще в начале прошлого года, когда царила полная эйфория по поводу нефтяных доходов, публично заявили, что «золотой дождь» в России заканчивается, ибо добыча нефти в России начала падать. Как обстоит дело сейчас?

– Падение добычи нефти неизбежно будет продолжаться. В этом году оно составит минимум 1%, а может быть и в пределах 3–5%. А это огромные цифры. Что самое опасное – месторождения обводнены на 90–95%.

Кратко объясню суть проблемы. Поначалу, когда месторождение только открыто, нефть поступает наверх под собственным давлением. Это продолжается недол­го – 5–7 лет. После этого ее нужно извлекать из скважин принудительно. Один из главных способов – закачка в скважину воды для восстановления внутрипластового давления.

Но закачивать воду нужно разумно. В СССР на один кубометр нефти разрешалось закачивать 1,2 кубометра воды. Сейчас на куб нефти закачивают 7 кубов воды. Как результат – из скважин добывают уже не нефть, а воду с тонкой пленкой нефти. Если пласт обводнен на 98% – это конец. Себестоимость нефти резко растет, ее добыча теряет экономический смысл. А наши месторождения обводнены уже на 90–95%. Думаю, что это вполне сознательная политика.

К чему это приведет? Путь до обводнения в 98% можно пройти за 10 лет. А можно и за два года. Если нефтяники резко усилят хищническую добычу нефти за счет закачки воды, промыслам в Западной Сибири конец настанет очень скоро. Россия из экспортера нефти превратится в импортера.

– Но, по-видимому, проблему можно решить вводом новых месторождений?

– Новые месторождения если и открывают, то незначительные. Раньше средняя суточная добыча по скважине была 500 тонн, сейчас – 10 тонн. Такие скважины уже считаются нерентабельными. Предлагают и скважины с дебитом в 1,5 тонны. Их тем более не берут. Олигархи по-прежнему мечтают о мощных месторождениях типа Самотлора. Но для их открытия нужна крепкая геология.

– И в каком состоянии, на ваш взгляд, находится геология?

– В самом печальном. Объединение «Главтюменьгеология» – некогда самая мощная в мире организация такого профиля (в ней работало 120 тысяч человек) – в середине 90-х годов было разгромлена. Геология осталась в основном в институтах Академии наук. Но они далеки от нефтедобычи. Мы же в Тюмени работали в области и фундаментальных, и прикладных исследований. В год мы приращивали 1 миллиард тонн запасов нефти и 1 триллион кубометров – газа. Сейчас прирост запасов в лучшем случае 100 миллионов тонн. В 10 раз меньше, чем в СССР. То есть нефть качают гораздо быстрее, чем геологи приращивают новые запасы.

– Обещают вложить в геологоразведку 16 миллиардов рублей. На вид сумма немалая.

– За 1 миллиард рублей можно пробурить 8–10 разведочных скважин. То есть 16 миллиардов дают нам максимум 160 скважин на всю Россию. Но это же крохи! Я, будучи директором Западно-Сибирского научно-исследовательского нефтегазового института, ежегодно (!) утверждал проекты 800–820 скважин только для нашего региона. И все они бурились. Сейчас – 3–5 скважин за год на всю страну. В СССР мы бурили 3–5 миллионов погонных метров только в Западной Сибири. Теперь же, если взять среднюю глубину скважины в 3 тысячи метров, получится около 500 тысяч метров. На всю Россию. Разница есть?

Дело не только в деньгах. Ныне господствует идея, что геологоразведка – это дело природовользователей. То есть нефтяных компаний. Мол, им нужно, пусть они нефть и ищут. А они, олигархи, во-первых, не знают, что такое геологоразведка. Ведь они получили все готовое от Советского Союза. Во-вторых, они не думают о будущем. Для них из скважин идет не нефть, а фонтанируют   доллары. Господствует принцип – на наш век хватит.

Ну и, конечно, полная бесхозяйственность. Есть так называемая нафталанская нефть, обладающая уникальными лечебными свойствами (излечивает до 50–60 видов кожных болезней). В советские времена вокруг этого месторождения строились лечебницы. Такая же по свойствам нефть есть в Словении. Там ее продают за 500 тысяч долларов за баррель (167 литров). Проще говоря, три грамма нефти – 10 долларов.

У нас запасы нефти с качествам лучше нафталанской – 3 миллиарда тонн. Между тем ее с Ван-Еганского месторождения в Ханты-Мансийском округе используют для производства… асфальта. Так вот, если дорогу от Ван-Еганского месторождения до Тюмени выложить 100-долларовыми купюрами – все равно будет дешевле. Я писал письма на этот счет в правительство. Ноль внимания.

– Так что нужно делать?

– Для начала покончить с «лоскутной» геологией. Частные нефтяные компании расхватали территории, но геологоразведку могут вести только на своих «лоскутах». Исчезло комплексное изучение недр. Да и они – эти компании – даже при своих миллиардных доходах слишком слабосильные, чтобы заниматься таким сложным делом, как геологоразведка. Этим должно заниматься государство. И оно должно не просто выдавать лицензии на природопользование, как сейчас. Государство должно само вести геологоразведку, а потому продавать промысловикам не территории, а запасы. За соответствующую, разумеется, цену.

Но для этого нужно восстановить Министерство геологии. Нужны государственные резервы площадей, нужны полигоны. Все с этим согласны. Но все делается наоборот. Я предлагал, чтобы правительство взяло в государственный резерв два нефтяных горизонта в Западной Сибири в качестве полигонов для крупных исследовательских работ. По нашему мнению, с использованием новейших разработок мы могли бы  к 2020–2030 году довести добычу нефти в Западной Сибири до     750 миллионов тонн. Тогда как с применением только традиционных технологий добыча к этому времени упадет до 50 миллионов и, повторюсь, Россия превратится в страну, импортирующую нефть. Ибо наша потребность в нефти к этому времени будет порядка    500 миллионов тонн.

– Много надежд возлагается на огромные запасы нефти в Восточной Сибири. Каковы, по-вашему, перспективы этого региона?

– Два последних года на развитие нефтяного комплекса Западной Сибири (главной опоры нефтедобычи в стране) практически не выделяется средств. Все идет на Восточную Сибирь. Цель понятна: наполнить нефтепровод Восточная Сибирь – Тихий океан (ВСТО). Его проектная мощность – 80 миллионов тонн, в том числе 50 миллионов тонн для Китая. К 2011 году этот нефтепровод готов не будет. Но на его строительство тратят все больше денег – около 15 миллиардов долларов из бюджета. А сейчас строители просят еще больше.

Между тем главная проблема – нечем будет наполнить трубопровод. Утверждают, что под эти поставки есть запасы категорий А, B, С1. На самом деле промышленные запасы – только категории А и В. Это реальные запасы, доказанные пробуренными скважинами. Категория С1 – бумажная. Чтобы перевести нефть из категории С1 в А и В, нужно в десятки тысяч раз больше средств, нежели их выделяют сейчас, и 9-10 лет работы геологов.

Мало кто знает, что геологоразведочные работы в Восточной Сибири в 2 раза дороже, чем в Западной Сибири. Там нет болот, а есть горы. Конечно, и болота не подарок. Но их можно по крайней мере засыпать под бурильные установки. А горы ведь не сроешь. Породы в Восточной Сибири раза в два более твердые, чем у нас. Там вечная мерзлота до 1,5–2 километров и высокая сейсмичность. Недаром под давлением общественности были вынуждены изменить трассу прохождения трубы. Она проектировалась через районы около оз. Байкал, где уровень сейсмической опасности – 9 баллов. А перенесена в районы, где сейсмичность – 7 баллов. Но если тряхнет и 7 баллов, труба все равно не выдержит.

В Восточной Сибири практически нет инфраструктуры под геологоразведочные и промысловые работы. Есть, например, Ванкорская группа месторождений, открытая еще в годы Советской власти, с запасами примерно в 200–300 миллионов тонн. Но оттуда нужно еще вести трубу к ВСТО. Это крайне сложно и дорого. Поэтому придется искать пути к уже существующим нефтепроводам и оттуда гнать нефть в ВСТО.

Но это лишь часть проблемы. Чтобы гарантировать поставку в трубу 80 миллионов тонн нефти в год, нужно иметь запасов категорий А и В не менее 2,8–3 миллиардов тонн. Чтобы обеспечить разведку таких огромных объемов, нужно иметь 300 буровых станков. Причем не обычных, на электрическом приводе, которыми бурят скважины в уже освоенных районах, а станков геологоразведочных, с дизельным приводом. Сегодня в Восточной Сибири 10 таких станков. Уралмаш способен производить 7–8 станков в год. Откуда возьмутся все остальные буровые, потребные для широкомасштабных работ?

Но и это еще не все. Для 300 буровых станков нужно как минимум 250 буровых бригад. Их давно уже нет. Всех опытнейших специалистов разогнали еще в 90-х годах. Чтобы создать хорошую буровую бригаду, нужно 8–10 лет. А их подготовкой уже и заниматься некому. Так кто будет (реально, а не на бумаге) искать нефть под трубопровод ВСТО? Как себе в правительстве это представляют?

Так что сегодня, когда уже готовятся рапортовать о завершении строительства трубы ВСТО, запасов нефти категорий А и В в Восточной Сибири – ноль. Убежден, что при нынешнем подходе ни к 2011, ни к 2015, ни к 2030, ни к 2050 году таких запасов не будет.

Сейчас у тех, что стоит за проектом ВСТО, гонору поубавилось. Заговорили о поставках только 30 миллионов тонн. Но китайцы уже начали строительство не только нефтеперегонных заводов под российскую нефть, но и бензоколонок. Это наш народ можно годами водить за нос обещаниями. С китайцами так не получится. Будет грандиозный скандал и колоссальные неустойки.

– Насколько, на ваш взгляд, эффективно работают в плане восполнения ресурсов государственные органы РФ?

– Путин недавно посетил Госкомиссию по запасам (ГКЗ) полезных ископаемых. До правительства, наконец, дошло, что что-то неладно. Но сама нынешняя государственная структура способствует созданию неверного представления о положении дел. ГКЗ была создана 82 года назад, однако после 1991 года она лишилась главной функции – госприемки запасов.

Сейчас ГКЗ подчинена Федеральному агентству по недропользованию. А оно в свою очередь подчинено Министерству по природным ресурсам. То есть они сами готовят запасы и сами же их утверждают. А утверждать запасы должен независимый правительственный орган. Главная задача – отделять категории А и В от С1. Это не делается. Отсюда и иллюзорные «несметные» запасы. Отсюда и стратегические ошибки вроде строительства ВСТО.

Душит развитие экономики и бюрократия. Недавно в Тюмени выступал один из руководителей компании «Сургутнефтегаз». Так вот он сообщил, что для получения лицензии на месторождения и разрешений на весь комплекс работ по его обустройству нужно 38 тысяч подписей. Я бьюсь над тем, чтобы получить всего одну скважину для проведения экспериментальных работ по новой технологии уже 15 лет. А воз и ныне там. В СССР соответствующее решение правительства было бы принято через месяц. И не только подкрепленное финансированием и ресурсами, но с включением таких работ в План разработки новой техники. А спрос за выполнение этого плана был очень жесткий.

99,999% ныне добываемой нефти найдено еще во времена СССР. Это советская нефть. Нового ничего нет. Правительство, судя по всему, до сих пор убеждено, что геолог – это рюкзак, молоток и бутылка водки. А геология уже вышла на уровень нанотехнологий231. Те новые способы добычи нефти, которые мы предлагаем, – это те самые нанотехнологии, с которыми сейчас все носятся. Чубайсу отстегивают несметные средства. А тем, кто готов давать реальную отдачу, – ничего.

В 2001 году Путин заявил с высокой трибуны, что у нас будут руководить профессионалы. Однако профессионалов из системы управления страной и экономикой изгнали. Недавно я беседовал по проблемам геологоразведки с руководителем отделения одной из крупнейших нефтяных компаний. После этой беседы он сказал одному из наших общих знакомых, мол, приходил Нестеров, что-то говорил, но я ничего не понял. А что он мог понять, если он не нефтяник, а бывший врач. Примерно такая же картина в Министерстве природных ресурсов. Главный геолог страны – тоже бывший врач. В свое время он был мэром одного из городов возле Ленинграда, где у Путина была дача. Вот вам и «власть профессионалов».

Нефтяные олигархи и обслуживающие их «ученые» обманывают правительство, создавая иллюзию, что перспективы нефтедобычи у нас прекрасные. И власть с удовольствием обманывается, ибо не знает и не очень хочет знать реальное положение. Я несколько раз писал в правительство о тревожном состоянии дел. Но на мои продолжения о новых технологиях добычи, причем при очень низкой себестоимости (до 5 долларов за баррель) ответа никакого.

Между тем на Западе начинают проявлять все более активный интерес к тем идеям, которые мы давно предлагаем и от которых отмахиваются в России. Речь идет о добычи нефти из битуминозных глин. Недавно кампания «Шелл» заявила, что этот метод может иметь характер научной революции, подобной холодному ядерному синтезу, и они к 2020 г. планируют извлечь из битуминозных глин 100 млн м3 высококачественной нефти. И американцы начинают заниматься этой проблемой. Как они вообще энергично стимулируют развитие новых технологий.

Если в СССР из недр извлекали 45–50% нефти, то сейчас – 27–29%. А вот в Америке в 80-х годах коэффициент извлечения нефти был 25%, сейчас – 50%. И дело не только в технике, которую они продолжают развивать (на фоне почти полного разрушения нефтяного машиностроения в России). Дело в контроле государства. У нас власть почти не вмешивается в то, что творят олигархи. А вот американское правительство жестко контролирует и стимулирует нефтедобычу.

У нас есть разработки, которых опережают американские на 40 лет. Никакого интереса со стороны правительства. Считаю, что нынешняя власть в России антинаучна, ибо она препятствует использованию достижений науки.

http://nechto.fryazino.net/html/rossiya/nefteudavyi.html