Что такое сталинизм

Послушав выступавших, приходишь к выводу, что мы даже не договорились, о чём спорим. Каждый в слово "сталинизм" вкладывает свой, зачастую весьма оригинальный, смысл, и энергично спорит с другим человеком, который, может быть, говорит совсем о другом. Вполне диалектически большинство понимает сталинизм и слишком широко, и слишком узко.

Слишком узкое понимание сталинизма – это, прежде всего, изолированное изъятие из него только политической стороны, да и то извращённо понятой. Выращенным в марксистской школе людям нелепость такого подхода ясна сразу. Политический строй не есть нечто самодовлеющее, характеризующееся само через себя. Он связан со всеми другими сферами общественной жизни – экономической, культурной, социальной, а для марксиста является вообще подчинённым и произрастающим из экономического базиса явлением. Механически изымая вслед за Бжезинским из общественного организма набор признаков, как-то: однопартийность или господство одной идеологии, некоторые исследователи объединяют их под вывеской «тоталитаризм» и мнят, что проникли в суть явления. Кто правит, как правит, почему и в чьих интересах, таких специалистов не волнует. На этой основе они смешивают Советский Союз 30-х годов, гитлеровскую Германию, современную Кубу, Ирак при Хусейне (доходит даже до курьёзных ссылок на древние восточные монархии или идеальную республику Платона). То, что в этих разнообразных странах и методы управления, и классовая природа государства, и условия появления и существования совершенно различны, по их мнению, лишь второстепенные привходящие факторы. Всё это – тоталитарные страны! Маркс как будто и не существовал для таких «учёных».

Слишком широкое понимание сталинизма, связанное с описанным выше сведением всего к политической системе, заключается в отказе от исторического подхода к рассматриваемому явлению. Наши горе-исследователи сочетают отрицание существования объективных законов исторического развития с употреблением для разных исторических эпох одних и тех же готовых штампов. Увы, этим часто грешат и «сталинисты». Будто бы возможно уникальную сложившуюся в нашей стране систему, обусловленную острой необходимостью модернизационного скачка в преддверии мировой войны, просто заимствовать и применить хоть бы к современной России. Всерьёз обсуждается возможность «ресталинизации», кем-то – с ужасом, кем-то – с надеждой.

Что такое сталинизм для меня? Это естественно развивавшаяся в тех условиях форма диктатуры пролетариата, пришедшего к власти в результате Октябрьской революции 1917 года. Решая последовательно встававшие перед ней задачи – победы в гражданской войне, налаживания мирной жизни, ускоренной индустриализации, победы в Великой Отечественной войне, послевоенного восстановления – коммунистическая партия, авангард пролетариата, существенно менялась. Из рабочей партии революционеров-подпольщиков она превратилась в партию победившего рабочего класса, а из неё – в важнейшую часть государственного аппарата первой в мире социалистической страны. Это развитие, на мой взгляд, вполне закономерно, как и постигший её крах.

С такой точки зрения ответ на угрозу восстановления сталинизма со стороны нынешнего государства ясен. Современное государство олицетворяет власть молодой буржуазии, уже прошедшей через период «бури и натиска», первоначального накопления капитала, проще говоря – грабежа народного хозяйства, и нуждается в легитимации и упрочении своего господства. Аналогичных примеров из истории стран Европы, давно прошедших этот этап, масса. Теперь буржуазия грабёж не поощряет, а заинтересована в сохранении статус-кво. Идеологию такого государства можно обозначить как неоконсерватизм. Заказ на историческое оправдание сложившегося режима, безусловно, есть. Беда для нынешней власти в том, что прошлое у нас – социалистическое, лучшая эпоха в истории нашей страны связана с совсем другим классом. Лубочных царей явно недостаточно, и опереться хоть на что-то в советском прошлом современной власти необходимо. И тут ей и приходит на помощь концепция изолированного рассмотрения политической системы в отрыве от её социальной и экономической базы. Выхолостить всё революционное, коммунистическое из нашей истории, убедить нас, что Советский Союз был по сути таким же государством эксплуатации человека человеком, как и нынешняя Россия – главная задача официальных историков. С этим-то и надо беспощадно бороться.

СССР 30-х годов, представлявший собой диктатуру пролетариата, по своей природе прямо противоположен, враждебен любой форме буржуазной власти, тем более посягающей установить свою диктатуру. Открытая террористическая диктатура буржуазии – это фашизм, согласно чеканному определению Г.Димитрова. И поползновений со стороны власти в сторону фашизма как раз и следует, на мой взгляд, всерьёз опасаться. Разумеется, смешивая в описанной выше манере любые формы диктатуры – прогрессивные и реакционные, большинства и меньшинства, пролетарскую, буржуазную и рабовладельческую, можно назвать предполагаемые намерения власти «сталинистскими». Но, на мой взгляд, это такая путаница в понятиях, которая скорее покрывает всё сплошным туманом, а не помогает бороться с реальной проблемой.